Колчак ….

Фрагменты допросов адмирала Колчака

                      №1 (21-го января 1920 г.)

Попов. Вы адмирал Колчак?

Колчак. Да, я адмирал Колчак.

Попов. Мы предупреждаем, что вам принадлежит право, как и всякому человеку, опрашиваемому Чрезвычайной Следственной Комиссией,
не давать ответов на те или иные вопросы и вообще не давать ответов.
Вы являлись Верховным Правителем?

Колчак. Я был Верховным Правителем Российского Правительства в Омске,
– его называли Всероссийским, но я лично этого термина не употреблял.
Попов. Вам сколько лет?

Колчак. 46. Родился в 1873 году в Петрограде, на Обуховском заводе. Женат законным браком. Моя жена Софья Федоровна находится во Франции.
При ней находится мой сын Ростислав, девяти лет.

Попов. Здесь добровольно арестовалась г-жа Тимирева. Какое она имеет отношение к вам?

Колчак. Она — моя давнишняя хорошая знакомая; она находилась в Омске, где работала в мастерской по шитью белья больным и раненым. Она оставалась в Омске до последних дней, и затем, когда я должен был уехать по военным обстоятельствам, она поехала со мной. Она захотела разделить участь со мною.

№2 (21-го января 1920 г.)

Колчак. Отец, мой, Василий Иванович Колчак, служил в морской артиллерии. Как все морские артиллеристы, он проходил курс в Горном Институте, затем он был на уральском Златоустовском заводе, после этого он был приемщиком морского ведомства на Обуховском заводе. Когда он ушел в отставку, в чине генерал-майора, он остался на этом заводе в качестве инженера или горного техника. Там я и родился.
Мать моя — Ольга Ильинична, урожденная Посохова. Отец ее происходит из дворян Херсонской губ. Мать моя уроженка Одессы и тоже из дворянской семьи.
Оба мои родители умерли. Состояния они не имели никакого. Мой отец был служащий офицер. После Севастопольской войны он был в плену у французов и при возвращении из плена женился, а затем служил в артиллерии и в Горном Институте. Вся семья моего отца содержалась исключительно только на его заработки.
Я православный; до времени поступления в школу получил семейное воспитание под руководством отца и матери. У меня есть сестра — Екатерина;
была еще одна маленькая сестра — Любовь, но она умерла еще в детстве. Екатерина замужем. Фамилия ее Крыжановская.
Она осталась в России; где она находится в настоящее время, я не знаю. Жила она в Петрограде, но я не имею о ней никаких сведений с тех пор, как я уехал из России. Свое образование я начал в 6-й петроградской классической гимназии, где пробыл до 3-го класса; затем в 1888 году я поступил в морской корпус и окончил в нем свое воспитание в 1894 году. Из корпуса вышел вторым и получил премию адмирала Рикорда. Мне было тогда 19 лет. В качестве вахтенного начальника, в конце 1896 года я ушел на крейсере «Крейсер» в первое мое большое плаванье в водах Тихого океана. В 1900 году я был произведен в лейтенанты. С этого момента я начал заниматься в свободное время научными работами по океанографии и гидрологии.
Я готовился к южно-полярной экспедиции, писал записки, изучал южно-полярные страны. У меня была мечта найти южный полюс.

№3 (21-го января 1920 г.)

Колчак. Академия дала мне полную свободу и обеспечила меня средствами и возможностью немедленно, не откладывая ни одного дня, снаряжать новую экспедицию на землю Бенетта для оказания помощи экспедиции барона Толля. В январе 1903 года я уехал в Архангельск, где выбрал четырех спутников из мезенских тюлене-промышленников. С двумя матросами и четырьмя тюлене-промышленниками в декабре мы выехали обратно в Иркутск.
Из Иркутска – в Якутск, оттуда в Верхоянск, затем в Устьянск, затем на собаках к устью Тикси, взял с «Зари» один из хороших китобойных вельботов, на собаках протащил обратно в Устьянск и в начале мая вместе со своими шестью спутниками и партией местных якутов и тунгусов, которые были как каюры, с транспортом 160 собак, вышел из Устьянска на остров Котельный. Я перебрался на Ново-Сибирские острова, вышел у мыса Медвежьего, около острова Котельного. Этот переход на Ново-Сибирские острова я делал в мае месяце. В июле месяце, море вскрылось, и я на вельботе, который был там подготовлен, с шестью спутниками, в тот же день, как только лед тронулся от берега, пошел вдоль южного берега Сибирских островов и вдоль Котельного, в Благовещенский пролив, между островами Новой Сибири. Затем, пробираясь через этот пролив, я вышел на северо-западную часть Новой Сибири, — это был ближайший пункт, с которого надо было идти в открытый океан на землю Бенетта. Мы добрались до земли Бенетта 5-го августа, на Преображенье, — тот мыс я назвал мысом Преображенским. Ближайшее же обследование этого берега очень скоро дало нам признаки пребывания там партии барона Толля.
Мы нашли груду камней, в которой находились бутылка с запиской со схематическим планом острова, с указанием, что там находятся документы.
Руководствуясь этим, мы очень скоро, пробрались к тому месту острова, где находился барон Толль со своей партией. Там мы нашли коллекции, геологические инструменты, научные документы, которые были с бароном Толлем, а затем тот краткий документ, который дал последние сведения о судьбе барона.
Он говорил, что барон Толль прибыл в 1902 году летом на остров Бенетта, где он, в конце концов, решился сначала зимовать, так как уже было поздно, а главное, что их чрезвычайно задержало там, — это попытка охоты. Они старались там охотиться, чтобы пополнить свои запасы, но сделать это им не удалось.
Поэтому барон Толль сначала решил перезимовать, надеясь на весеннюю охоту, и продолжать уже дальнейшее движение весною, с наступлением светлого времени, так как в августе уже становится темно. Охота эта была неудачна, и в октябре месяце выяснилось, что партия перезимовать не может, что ей придется умереть там с голоду. Тогда, в конце ноября 1902 года, барон Толль решился на отчаянный шаг — идти на юг в то время, когда уже наступили полярные ночи, когда температура понижается до 40°, когда море, в сущности говоря, даже в открытых местах не имеет воды, а покрыто льдом, так что двигаться совершенно невозможно ни на собаках, ни на шлюпках, ни пешком. В такой обстановке, в полярную ночь, он двинулся со своими спутниками на юг.
Документ его кончается словами: «Сегодня отправились на юг; все здоровы, провизии на 14 дней». Партия, конечно, вся погибла. Факт его гибели остался почти несомненным. Через 42 дня плавания на шлюпке я вернулся снова к своему первому исходному пункту около мыса Медвежьего острова Котельного.
Был конец августа. Там я оставался до замерзания моря, а в октябре я перешел обратно на материк, в Устьянск. Мы вернулись все, не потерявши ни одного человека.

№4 (21-го января 1920 г.)

Колчак. Когда я получил извещение о том, что случилось нападение на наши корабли в Порт-Артуре и вслед затем известие о том, что адмирал Макаров назначается командующим Флотом в Тихом океане, я по телеграфу обратился с просьбой послать меня на Дальный Восток, в тихоокеанскую эскадру, для участия в войне. После того, как наш Флот был уничтожен и совершенно потерял все свое могущество во время несчастной войны, группа офицеров, в числе которых был и я, решили заняться самостоятельной работой, чтобы снова подвинуть дело воссоздания Флота и, в конце концов, тем или иным путем как-нибудь стараться в будущем загладить тот наш грех, который выпал на долю Флота в этом году, возродить Флот на началах более научных, более систематизированных, чем это было до сих пор.
В сущности, единственным светлым деятелем Флота был адмирал Макаров, а до этого времени Флот был совершенно не подготовлен к войне, и вся деятельность его была не военная и не серьезная. Нашей целью стала идея возрождения Флота и морского могущества России.

 №5 (21-го января 1920 г.)

 В 1913 году все признаки военно-политической атмосферы чрезвычайно сгустились. Для всех была ясна близость воины. Адмирала Эссена чрезвычайно заботила усиленная подготовка со стороны войск. Он всю душу вкладывал для подготовки Флота к выполнению программывоенных действий, которая существовала на случай разрыва с Германией. Чрезвычайно серьезные и грозные признаки войны, которые возникшие весной 1914 года, заставили адмирала Эссена приказать мне перейти в его непосредственный штаб на «Рюрик».
Несмотря на то, что подготовка Флота шла с весны, благодаря деятельности морского министра Воеводского, к войне мы оказались не готовы.
Намеченная программа, начиная с судостроительной, с которой было связано все остальное, была задержана Воеводским на два года.
Что касается других причин задержки в выполнении программы, то и помимо людей их было много. Прежде всего самая организация морского министерства и главным образом его технических отделов, с их страшной канцелярщиной и волокитой в сношениях с заводами, с утверждением чертежей, с разрешением всевозможных вопросов, связанных с судостроением. Все это страшно отражалось на деле.
Таким образом, одной из причин являлся также бюрократизм, бывший в этих учреждениях. Это было ужасное место, с которым генеральный штаб пытался вести борьбу, но тщетно.

artekmedia.ru/theater/kolchak/protokol.html