Как разорили самую богатую область России

Анна Соколова

Корпорация «Подмосковье» : как разорили самую богатую область России

Вступление

Я вышла из метро «Мякинино» и стала вглядываться в темноту. Надо было понять, в какой стороне находятся владения губернатора Московской области Бориса Громова. Поздним вечером и с моей близорукостью это нелегко. Присмотревшись повнимательнее, увидела черную глыбу недостроенного бизнес-центра «Два капитана». Мой путь лежал к нему.

Уже пару лет эта стройка не подает признаков жизни. Два башенных крана стоят без дела, каркас здания аккуратно завешен серой тканью, на ней висит реклама «Квартиры в ближайшем Подмосковье от застройщика». На флагштоках у ворот ветер треплет три грязных флага – России, Московской области и застройщика, компании Strabag.

«Два капитана» должны были стать архитектурной доминантой делового района, который решил возвести на берегу Мякининской поймы губернатор Громов. Завидуя столичному коллеге, он задумал построить в паре сотен метров от МКАД «Московию-Сити». Помимо офисов и торговых площадей здесь должны были разместиться несколько административных зданий, банки, выставочные залы, рестораны – настоящий подмосковный Манхэттен. Но не тут-то было.

Все, что удалось достроить – а это, по сути, только областной суд и здание администрации, – сделано на деньги областного бюджета. Частные компании умыли руки. И это вполне в подмосковном стиле.

С начала правления Громова область жила несколько не по средствам. Других вариантов не существовало: в наследство от предыдущего губернатора Селезнева остался дырявый бюджет. А избиратели ждали обещанных во время выборов новых школ, детских садов, стадионов. И они появились: десятки разного рода строений – от бобслейной трассы до горнолыжного курорта, работающего круглый год.

Позади замороженной стройки «Двух капитанов» можно увидеть главный символ правления Громова – ультрасовременное здание областной администрации из стекла и бетона. Его также называют «дом-гвоздь» или «дом-громоотвод». В левой части находится так называемая «башня губернатора», и вправду похожая на гигантский вбитый в землю гвоздь, с вертолетной площадкой наверху – ею якобы пользуется сам Громов.

Здание окружено четырехметровым решетчатым забором с «копьями» на концах. Попасть внутрь можно, только миновав три милицейских кордона. Территорию вокруг тоже постоянно патрулируют милиционеры. В общем, по части собственной безопасности губернатор Громов, некогда воевавший в Афгане, даст сто очков форы гражданскому мэру столицы – здание мэрии на Тверской, 13 выглядит куда менее неприступно.

Даже высокий забор не может скрыть запустения, царящего на площадке. Огороженная территория занимает добрую половину Мякининской поймы. За оградой видна еще одна заброшенная стройка: трехэтажный бетонный каркас непонятного назначения. Вокруг него валяется мусор, целлофановые пакеты, пустые бутылки от кефира. Как будто строители в спешке сбежали отсюда, и никому в голову не пришло за ними убрать.

Последние пару лет Громову не до эстетики. Под его руководством Московская область едва не стала первым в стране регионом-банкротом. И виной тому не столько финансовый кризис, сколько «эффективный» менеджмент его подчиненных. В их делах до сих пор до конца не может разобраться Следственный комитет.

Главным виновником случившегося принято считать бывшего министра финансов области Алексея Кузнецова. Он, бывший топ-менеджер обанкротившегося в 1998 году «Инкомбанка», создал систему дочерних компаний подмосковного правительства, позволявшую области получать дополнительные кредиты, не заботясь о том, как их потом гасить.

Аккуратный госслужащий в очках, как у Алексея Кудрина, умеющий говорить с бизнесменами на их языке, он легко уговаривал банкиров дать в долг Московской области. Его система работала как финансовая пирамида: одни кредиты шли на покрытие других, дочерние компании рапортовали о сотнях построенных школ и стадионов, многие из которых в виде проектов так и оставались на бумаге, банки им верили и снова давали денег.

В начале лета 2008 года Кузнецов внезапно исчез вместе с супругой Жанной Буллок. Она играла на подмосковном рынке недвижимости далеко не последнюю роль. Ухоженная блондинка средних лет, ценительница современного искусства, хозяйка небольшой галереи на «Винзаводе» строила коттеджи по дизайнерским проектам. По странному стечению обстоятельств ее компания «РИГрупп», до прихода Кузнецова в правительство не представленная на областном рынке, получала земли в наиболее привлекательных местах. Кстати, бизнес-центр «Два капитана» под окнами губернатора возводила тоже она. Как и торговые центры по всей области на месте старых привокзальных рынков. Она же выступала организатором выпусков подмосковных облигаций за немалый процент.

В общем, ничем не примечательная история частно-государственного партнерства на региональном уровне. Мало ли у нас успешных жен высокопоставленных мужей?

Судя по декларациям семей российских чиновников, вполне достаточно. Но уникальность четы Кузнецовых состояла в том, что их афера провалилась. Бывшего министра объявили в международный розыск, а администрация области поспешила откреститься от всех его финансовых проектов. «Мы сами не понимали, что подписывали», – утверждали в один голос местные депутаты и чиновники в доверительных беседах. Ни одного внятного официального объяснения случившегося за два года так и не последовало. Через стеклянные стены «дома-громоотвода» не просочилось ни звука.

…Возвращаясь с прогулки по владениям губернатора Громова, я все пыталась вспомнить, как начала заниматься этой историей. Оказалось, сделать это не так легко. Немного поразмыслив, поняла, что все началось с поста в ЖЖ галериста Марата Гельмана. В середине декабря 2008 года он написал (я бережно храню этот текст):

«Арестован Валерий Носов, бывший заместитель министра финансов Правительства Московской области и владелец “АРТМЕДИА ГРУП”, куда входят веб-портал OpenSpase.ru, журнал BLACKSQUARE и русская версия журнала Art+Auction… Валерий Носов проходит по одному делу с экс-министром финансов Правительства Московской области г-ном Кузнецовым и его супругой Жанной Буллок, которые летом успели покинуть Россию».

За пару месяцев до этого мои коллеги по журналу Forbes написали статью про дела Буллок и махинации с подмосковной землей, поэтому я радостно переслала им ссылку на пост Гельмана. Думала, пригодится.

После этого автор статьи Михаил Козырев, посовещавшись с нашим начальством, сказал мне: «Инициатива наказуема. Ты нашла эту тему, ты про нее и пиши».

Честно говоря, большого желания писать об этом у меня не было: тема мутная, какие-то финансовые махинации – никогда раньше ни с чем подобным я не сталкивалась. Кроме того, статьи про областной дефолт выходили в газетах каждый день. (Как раз тогда милиционеры арестовали облигации подмосковных компаний и помогли правительству Громова избежать расплаты по долгам областного ипотечного агентства.) Найти что-то по-настоящему новое и интересное в такой ситуации представлялось затруднительным. «Не хочу ловить рыбу в такой мутной воде», – подумала я и решила отложить заметку про Подмосковье до лучших времен.

В июне деваться стало уже некуда, сказывался дефицит интересных тем – пришлось собраться с духом и начать собирать материал по теме. Чувствовала я себя не очень уверенно. В этой истории сам черт ногу сломит. Перед тем, как встречаться с пострадавшими от махинаций банкирами, неделю читала проспекты эмиссий и отчеты кучи дочерних компаний Московской области. Их было действительно немало. «Мособлтрастинвест», «Мособлгаз», «Мострансавто», «Энергоцентр» – и еще много других зубодробительных названий, каждое из которых что-то да значит.

Мне жизненно важно было в них разобраться. Я работала в журнале относительно недавно и боялась, что меня попросту уволят, если не напишу что-нибудь эдакое. Интересная статья на злободневную тему позволила бы мне спать спокойно хотя бы пару месяцев. Статья называлась «Пирамида федерального значения» (Forbes, август 2009 г .).

Через несколько недель я легко оперировала датами эмиссий, знала, кто что строил и какой компанией руководил. Это далось нелегко. Подмосковная афера не оставляла меня ни днем, ни ночью. Просыпаясь с мыслью о своей статье, засыпала с мыслью о ней же – иногда казалось, что я живу рядом со всеми прекрасными обитателями Мякининской поймы.

Солнечным воскресным днем, устроив для себя акцию «Проведи выходные с пользой», я впервые поехала в Мякинино, чтобы увидеть «дом-громоотвод» и другие чудеса подмосковной архитектуры. Кстати говоря, побывав там осенью 2010 года во второй раз, могу сказать, что за год, прошедший после первой поездки там ничего не изменилось. Тот же одинокий гвоздь вертолетной площадки в окружении замороженных строек.

Главным моим впечатлением лета-2009 стали вовсе не здания из стекла и бетона и не многомиллиардные масштабы воровства, а люди, которые так или иначе от этого пострадали.

Кто-то потерял надежду получить долгожданное жилье, кто-то разорился. Все из-за действий подмосковных чиновников или их приближенных.

Я все время спрашивала себя, неужели все это так и останется? Неужели выживших на своих должностях чиновников подмосковного правительства не принудят все исправить?

Должна признаться, я втайне надеялась, что моя статья что-то изменит. После нее в Московской области сменится правительство, начнется открытое расследование злоупотреблений бывших чиновников. Да, это было глупо и наивно.

Ничего не изменилось. Более того, подмосковные чиновники начали банкротить свои полуживые дочерние компании, которые были всем должны. У банков не осталось надежды получить свои деньги назад, потому что в активах этих компаний значились одни недостроенные социальные объекты. А многих заявленных проектов и вовсе в природе не оказалось.

Московской области удалось удержаться на плаву и не разориться, но надо понимать, какой ценой. Ей помогли финансовые вливания Минфина – миллиардные трансферты, выделенные на латание бюджетных дыр. То есть за ошибки Громова и его команды так или иначе пришлось заплатить каждому из нас.

Московская область всегда оставалась в тени столицы. Она не настолько распиарена, о злоупотреблениях местных чиновников и их жен не рассказывают федеральные телеканалы в прайм-тайм. Но это не значит, что тут такого не бывает. Тихие воды Мякининской поймы хранят немало тайн. Просто некому достать их со дна.

Хочу попробовать. Эта книга еще одна попытка. Я, кажется, снова цепляюсь за глупую надежду на то, что все можно изменить – достаточно рассказать, как это происходит. Возможно, на этот раз все получится.

***

Я благодарю коллег по журналу Forbes, особенно Максима Кашулинского, Михаила Козырева и Владимира Федорина – за поддержку, а также Юлию Чайкину – за помощь при сборе материалов для этой книги.

Анна Соколова

Глава первая Как все начиналось

Новый барин

Жители Истринского района Подмосковья никогда не видели такого чуда. По разбитым деревенским улицам катилась перекрашенная в розовый цвет «Волга». Вот она остановилась возле покосившегося дома, где жила семья давно и сильно пьющих колхозников, розовая дверца открылась, и из нее вышла пара крепких парней с увесистыми чемоданами. «Дома хозяин?» – прокричал один из них через забор. В ответ послышалось невнятное бормотание. Потом калитка отворилась, и крепкие парни вошли внутрь. Через четверть часа они подъехали к следующему дому. Потом еще к одному… Так за пару недель они объездили все деревни в округе.

Машины с крепкими ребятами так быстро двигались по улицам, что колхозные старушки даже пошли в ГАИ и потребовали установить в деревне светофор. Добиться этого им не удалось, но вскоре деревенским оказалось не до светофоров. В колхозе стали происходить странные вещи. У завзятых пьяниц и бездельников появились в кармане доллары. Местные сельпо моментально сориентировались, перешли на прием валюты и стали продавать водку по 100 долларов за бутылку.

Вскоре деньги закончились, а на колхозные поля вместо комбайнов вышла строительная техника. Что же произошло?

Ответ на этот вопрос знал некто Илья Дыскин. Казалось, этот широкоплечий, плотно сбитый, лысеющий мужчина с цепким взглядом – один из «новых русских», про которых слагали анекдоты в начале 1990-х. Бизнесом он начал заниматься именно в те времена. В двадцать лет стал миллионером. Дыскин рассказывал, что разбогател благодаря продаже матрешек и прочих традиционных русских сувениров. За небольшой процент экскурсионные бюро завозили туристов в его лавку на Волхонке иногда прямиком из аэропорта. Потом он решил расширить сферу влияния и занялся захватом столичных предприятий.

Подмосковьем Дыскин заинтересовался практически случайно: приехал в 2001 году в загородный дом приятеля и подумал, что неплохо бы приобрести участок по соседству. Выяснилось, что все земли вокруг до сих пор принадлежат крестьянам. Это оказалось нетрудно исправить.

Московский рейдер Дыскин обзавелся удостоверением фермера и стал скупать земли у вольных землепашцев. Объемы сделок не впечатляли: у одного фермера можно было купить 2–3 га земли. После 2003 года бизнес Дыскина пошел в гору. Как раз тогда вступил в силу закон «Об обороте земель сельскохозяйственного назначения». Он позволял покупать и продавать землю всем гражданам России, определял правила оборота земель и использования крестьянских земельных долей, условия получения земельных участков, находящихся в государственной и муниципальной собственности.

Тогда Дыскин купил подержанную «Волгу» и «Москвич», перекрасил их в розовый цвет, нанял пару крепких парней и переключился на работу с колхозами. Бизнес шел удачно: вскоре он уже владел 20 000 га земли. В те времена подмосковный колхоз можно было купить за 2–3 миллиона долларов. Каким образом? Просто договорившись с народом. Чтобы приобрести свой первый колхоз – тот самый, в Истринском районе, – Дыскину пришлось заплатить по 5000–10 000 долларов каждому колхознику. Но это не все: еще заплатить не меньше миллиона долларов председателю колхоза и полмиллиона – главе районной администрации, чтобы не мешали вести предпринимательскую деятельность.

Случай Дыскина не был уникальным: буквально за пару лет 90% подмосковных земель сменило владельцев.

Куда смотрели областные власти?

А им, как давешним колхозникам, тоже было не до того.

Большие проблемы

Губернатором Московской области с 2000 года стал генерал Борис Громов. Именно при нем началась столь активная распродажа подмосковных земель. Возможно, он просто упустил эту проблему из виду, поскольку на первых порах ему было чем заняться.

Он пришел к власти против воли Кремля, продвигавшего на этот пост бывшего спикера Госдумы Геннадия Селезнева. Поддержку Громову оказал тогдашний мэр Москвы Юрий Лужков, у которого уже в те времена начались конфликты с федеральным центром. И генералу, пользовавшемуся любовью электората, удалось победить.

Час его триумфа настал вечером 2 февраля 2000 года. Тогда в Колонном зале Дома Союзов его чествовали как победителя выборов губернатора Московской области. Пышное торжество с полуторачасовым концертом в духе советских времен организовал мэр Москвы Юрий Лужков. Выступить он пригласил своих друзей – Иосифа Кобзона и Олега Газманова.

Алла Пугачева в тот вечер на сцену не выходила, но присутствовала в зале. Там же, на почетном месте, сидел и новоиспеченный губернатор Громов. Рядом с ним находился Лужков, который изо всех сил старался, чтобы генерал не забыл, кому обязан своей победой. Впрочем, вскоре их отношения разладились, и они много лет практически не разговаривали друг с другом, но в тот вечер были дружны, как никогда.

У Громова тогда все же оставался повод для беспокойства в лице бывшего соперника Геннадия Селезнева. Тот тяжело переживал поражение, даже собирался подать в суд – мол при подсчете голосов произошла фальсификация в пользу Громова. При связях Селезнева в Кремле шансы на пересчет были высоки.

Но генерал решил вовремя нанести упреждающий удар: он стал наведываться в Администрацию президента (ее здание находилось рядом со зданием областного правительства – на Старой площади). Громову как опытному переговорщику удалось наладить отношения с тогда еще исполнявшим обязанности президента Владимиром Путиным.

Думаю, генерал вовремя понял, что времена изменились и началось строительство вертикали власти, в которую губернаторы-оппозиционеры совсем не вписывались. Если раньше он мог себе позволить язвительные высказывания по поводу политики Ельцина, то новому главе государства говорил исключительно слова поддержки.

Думаю, переход от критики к абсолютной лояльности для Громова был не слишком болезненным. К власти в стране своей фирменной походкой шел бывший разведчик Владимир Путин, более близкий по духу боевому генералу, чем «гражданский» Ельцин.

Сам Путин на торжественном приеме в честь нового губернатора не присутствовал. Но тогдашний глава президентской администрации Александр Волошин, поздравляя Громова со сцены, передал просьбу Путина заглянуть к нему вечером после концерта. В Кремле Громову сделали главный подарок: пообещали дотации, кредиты, договор о разграничении полномочий и моральную поддержку.

Вероятно, именно поддержка Кремля и налаженные связи в Белом доме помогли губернатору оставаться во главе области в течение десяти лет. Когда казалось, что увольнение неизбежно, «наверху» всегда находились люди, готовые подать губернатору руку помощи.

В начале его правления это было более чем необходимо. Долги области превышали 12 млрд рублей при бюджете в 19 млрд. Кстати, бюджет на уже начавшийся 2000 год не был принят.

Но самая большая проблема – банкиры. Предшественник Громова Анатолий Тяжлов активно брал кредиты. Наиболее сложная ситуация сложилась с «Гута-банком». Область была должна ему около $40 млн, общий долг области по всем просроченным кредитам шести банкам и оплате услуг естественных монополий в несколько раз превышал годовой бюджет. «Область фактически была банкротом», – признавал ближайший соратник Громова Алексей Пантелеев.

В феврале представители банка пришли в здание правительства области на Старой площади и попросили Громова расплатиться. В противном случае они обещали начать процедуру банкротства региона.

«Все это неприятно напоминало эпизоды из фильмов, где показывают капитуляцию Германии, – вспоминал Громов. – У банкиров, кстати, был уже заранее подготовлен договор о полной и безоговорочной капитуляции, в котором все репарации и контрибуции, как и положено, были расписаны по пунктам».

Если бы Громов подписал этот договор, банк фактически стал бы внешним управляющим области, контролировал бы денежные потоки, большую часть забирая себе в счет оплаты долга. Но на выборах Громов обещал избирателям новые детсады, дороги, а в случае расплаты с «Гутой» денег не хватило бы. Новое руководство Подмосковья вышло из ситуации просто. Оно заявило, что их предшественники заключали договоры с банком на кабальных условиях, и отказалось платить.

После этого по просьбе банкиров служба судебных приставов блокировала счет администрации Московской области за долги в одном из расчетно-кассовых центров ЦБ.

Финансовые проблемы области грозили перерасти в политические. На одной из пресс-конференций Громов сообщил, что за три дня до выборов президента в 2000 году «Гута-банк» списал со счетов области 120 млн рублей, предназначенных для выплат бюджетникам. Недовольные врачи и учителя не проявили должной лояльности к главному кандидату Владимиру Путину. И он набрал в области всего 48% голосов. Низкие показатели грозили нарушить хрупкое перемирие, заключенное между Кремлем и новым губернатором.

Области нужно было чем-то ответить. Но чем? Первую скрипку в областном правительстве играли не финансисты, а военные, поэтому решено было ответить банкирам по-боевому.

Однажды днем в центральный офис «Гута-банка», выломав входную дверь, ворвались вооруженные люди в масках. Охранники уже хотели было начать стрельбу по грабителям, но те внезапно предъявили удостоверения сотрудников МВД. Милиционеры вывели из кабинетов сотрудников банка и соседних фирм. О причинах вторжения в «Гута-банк» милиционеры согласились рассказать только его президенту Александру Петрову. Они предъявили ему постановление ГУВД Московской области о выемке документов, завизированное областной прокуратурой. В это же время аналогичные операции проходили и в областных филиалах банка.

Заинтересовавшимся журналистам сотрудники главного управления по борьбе с экономическими преступлениями объяснили, что проверяют некоторые аспекты кредитной политики «Гута-банка», в частности, правильность обслуживания кредитов Московской области.

«Ты же понимаешь, – говорил журналистам один из милиционеров на условиях анонимности, – в области новая администрация, и она хочет начать работать на чистом поле. Вот нас и попросили проверить банк».

В областной администрации тогда категорически отрицали всяческую причастность к инциденту. Но в книге Игоря Цыбульского «Борис Громов» серии ЖЗЛ, написанной пять лет спустя, Громов рассказывал, не скрывая гордости: «С “Гута-банком” наши финансисты разбирались довольно долго. Кончилось тем, что прежнее руководство не только отказалось от своих требований, но и предусмотрительно сбежало из страны. Им пришлось это сделать после того, как мы начали выяснять реальное происхождение их миллиардов».

Как Громову удалось уговорить милиционеров заняться «Гута-банком»? Возможно, дело в том, что в начале 1990-х он недолго служил заместителем министра внутренних дел. Непростая должность в стремительно разваливающейся стране. То и дело происходили межэтнические конфликты в Карабахе, Южной Осетии. Громов как опытный командир неплохо справлялся со своими обязанностями, но проработать на новом посту ему удалось всего полгода.

Конец его карьере в милиции положил августовский путч. Громов знал, что он готовится, ему предлагали вступить в ГКЧП, но глава МВД Борис Пуго, один из заговорщиков, отговорил его. После провала путча Пуго ждал ареста. 22 августа он покончил с собой.

Громов тогда оказался под подозрением новой власти. Несколько месяцев генерала и членов его семьи допрашивали как возможных соучастников бунта, но никаких улик против него не нашли. В результате на скамье подсудимых оказался давний знакомый Громова Валентин Варенников. В 1994 году Громов свидетельствовал на суде в его пользу, и Варенникова оправдали, признав, что он лишь выполнял приказы начальства.

Как бы там ни было, губернатор сохранил некоторые связи в органах. «Громов не ушел из МВД, – говорил один из его соратников, милицейский генерал Игорь Шилов. – Он и по сей день остался одним из самых уважаемых руководителей и командиров». Эти связи, вероятно, пригодились губернатору и в 2008 году, когда надо было любыми правдами и неправдами отсрочить оплату купонов по облигациям. В нужный день милиция просто арестовала весь выпуск и решила проблемы области. Однако ненадолго.

Банкир среди военных

Военные операции всегда дают лишь временный эффект, потом приходится налаживать мирную жизнь. Так вышло и в Подмосковье: новому губернатору нужно было договариваться с банкирами.

Многие недооценивают важность хороших отношений с банками для регионов. Должно быть, первое время недооценивал ее и Громов, называя банкиров олигархами, непонятно на чем заработавшими деньги. Но банковская система для бюджета – сродни кровеносной для человека. Покуда есть дружественные банки, область может найти средства помимо жидких дотаций Минфина, взять кредиты на реализацию новых проектов. В общем, без банков никак.

Странное дело, в книге о себе Громов ни словом не обмолвился о людях, которые помогли ему вытащить область из долговой ямы и наладить отношения с банками. Маски-шоу – это действенный аргумент, но кто-то же должен строить мирный быт, обеспечивать полуразоренную область деньгами, которые все равно придется занимать.

При всей своей нелюбви к «скороспелым олигархам», а также к банкирам, которые «сосут кровь из честных тружеников», Громов нанял одного из них на работу.

Он сделал министром финансов правительства области тридцативосьмилетнего Алексея Кузнецова, бывшего вице-президента недавно обанкротившегося «Инкомбанка». Это был несколько странный выбор. Репутация этого банкира далеко не безупречна. Чтобы узнать об этом, не нужно даже пробивать его фамилию по базе спецслужб – достаточно заглянуть в газетные архивы.

Выпускник Московского финансового института Кузнецов пришел работать в «Инкомбанк» в 1990 году, через два года после создания. Это было время, когда в России только начинали создаваться финансово-промышленные корпорации, и основатель банка Владимир Виноградов являлся ничуть не менее заметной фигурой, чем создатель «Менатепа» и «ЮКОСа» Михаил Ходорковский.

Кузнецов быстро поднимался по служебной лестнице и уже в 1992 году вошел в правление банка. Вероятно, такой быстрый карьерный взлет несколько вскружил ему голову, потому что несколько лет спустя его обвинили в растрате денег.

Дело было так. В 1996 году американские акционеры «Инкомбанка» – компании Morgenthow and Latham, Oriental XL Funds и New York International Insurance Group – подали в суд, требуя выплаты дивидендов. По их данным, руководство выводило деньги в офшоры – в Англию, Швейцарию, США, на Кипр. Бенефициарами сети офшорных фирм Global Custody выступал президент банка Владимир Виноградов и топ-менеджеры, включая Кузнецова.

Истцы выяснили, что члены правления банка получили корпоративные карточки American Express, которые позволяли им тратить деньги практически без счета. Они запросили выписки по этим картам и с удивлением обнаружили, что топ-менеджеры спускали миллионы долларов на драгоценности. Думаю, их также удивило и то, что около восьми страниц отчета занимали траты на обувь и белье некой Жанны Булах. С мая по декабрь 1993 года она потратила «на булавки» 29 000 долларов. В прессе ее тогда тактично называли подругой Кузнецова. Впоследствии эта эффектная блондинка сменит фамилию на Буллок (как у звезды Голливуда) и станет женой Кузнецова, а также видным подмосковным девелопером.

По данным тех же американских инвесторов, в апреле 1996 года Кузнецов купил через возглавляемую Булах офшорную компанию Avalon Capital дом в самом престижном пригороде Нью-Йорка за 575 000 долларов.

В 1999 году имена Кузнецова и Булах всплыли в скандале с отмыванием денег через Bank of New York. Свидетели по делу рассказали, что ранее эмигрировавшая в США Жанна Булах управляла компанией Tetra Finance Establishment, которая помогала банку отмывать деньги. В нью-йоркском суде Булах заявила, что была лишь «секретарем фирмы, а Кузнецов – ее президентом».

Возможно, так было всегда: Жанна Булах – лицо компании, а за ее спиной – опытный банкир Алексей Кузнецов, направлявший ее действия. Ведь ни одного масштабного проекта, завершенного ею без протекции и помощи Кузнецова, история не знает.

Зимой 1998 года Кузнецов был уволен из банка после непродолжительной беседы с Виноградовым. Основатель «Инкомбанка» тогда как раз вернулся на работу после болезни. По слухам, причиной отставки стало то, что Кузнецов выдал кредиты своим фирмам на астрономические суммы. Но впоследствии его никто в этом не обвинял, так что, скорее всего, это просто миф – вряд ли Виноградов оставил бы потерю без последствий.

Скандал с Bank of New York рассосался сам собой, после того как «Инкомбанк» лопнул во время кризиса 1998 года. Впрочем, некоторые банкиры, с которыми общалась соавтор моей статьи Юля Чайкина, уверены, что не последнюю роль в банкротстве сыграл именно Кузнецов. Якобы Владимир Виноградов жаловался, что воровство Кузнецова и других менеджеров привели к отзыву лицензии в 1998 году. Окончательно банк был ликвидирован в 2004 году, а в 2008-м его основатель умер от инфаркта.

После отставки Кузнецов ушел в свободное плавание: стал учредителем инвесткомпании «РИО», в которой также работали некоторые бывшие топ-менеджеры «Инкомбанка». Компания занималась реструктуризацией долгов обанкротившихся из-за кризиса компаний. Именно такая специализация позволила Кузнецову войти в состав правительства находящегося на грани банкротства региона.

Внешне Кузнецов резко отличался от своих коллег по правительству Московской области. Он больше походил на банкира, а не чиновника. Спокойная и вежливая речь, дорогой костюм, позолоченные очки, интерес к современному искусству. Все это резко контрастировало с манерами боевых генералов и полковников, занимавших немало кабинетов на Старой площади.

По признанию самого Кузнецова, с Громовым его познакомил тогдашний вице-премьер областного правительства Михаил Бабич. В свое время он отвечал за финансирование предвыборной кампании Громова, а потом возглавил финансовый блок правительства.

Возможно, находившийся тогда на грани отчаяния губернатор просто махнул рукой и сказал: «А, берите на работу, кого хотите, лишь бы все разрешилось». В тот момент дефицит бюджета был равен половине доходов региона, люди не получали зарплату, а в кредиторах области ходило 36 банков. Поступить со всеми по сценарию «Гуты», наверно, не смог бы даже Громов.

Вместе с собой Кузнецов привел коллегу из «Инкомбанка» Валерия Носова. Тот занялся работой с банкирами. В отличие от военных, он умел с ними разговаривать на понятном им языке финансов, и вскоре дела области пошли на поправку. За счет чего?

Глава вторая Нефть Подмосковья

Интересное предложение

Чтобы привести деньги в область, нужно сделать инвесторам выгодное предложение. Оглядевшись вокруг, легко понять, что самым привлекательным активом этого региона является земля. В то время состоятельные люди активно изучали рынок подмосковной недвижимости. Во время кризиса 1998 года многие потеряли деньги на фондовом рынке и искали более надежные способы инвестиций. Участок земли неподалеку от столицы, казалось, – именно то, что нужно. Это привлекательный материальный актив, который со временем будет только расти в цене. В «нерезиновой» Москве жизнь становится все менее комфортной, люди тянутся к природе, но не хотят уезжать далеко от мегаполиса – значит, станут переселяться в загородные подмосковные резиденции. Стоит сегодня купить кусок земли, как завтра он подорожает втрое: так размышляли инвесторы.

Но чтобы прийти на этот рынок, нужно заручиться поддержкой властей, ведь по закону на полях ничего строить нельзя, а кусок пахотной земли невозможно купить просто так. Земли принадлежали колхозам. В Подмосковье их существовало около 300. Во время приватизации в начале 1990-х колхозные земли не были должным образом оформлены и оценены. Районные администрации ограничивались штамповкой постановлений о передаче сотен тысяч гектаров пахотной земли правопреемникам советских колхозов и совхозов. В них указывалось, что новые сельхозпредприятия могут использовать землю, при этом правом собственности на нее они не обладали. Соответственно, законно продавать ее не могли.

Собственниками земли стали крестьяне, но эта собственность была лишь виртуальной. Во время приватизации колхозники получили розовые бумажки – земельные паи. Мало кто догадывался, что они дают возможность получить свой кусок земли в родном районе. В 1990-х жители области были вправе распорядиться этими бумажками по своему усмотрению.

Можно было получить землю и стать фермером. Но это случалось крайне редко – и высокие бюрократические барьеры, и инертность самих деревенских жителей оказывались основными препятствиями к созданию своего хозяйства. Можно было также внести свой пай в колхоз и работать как раньше, при Союзе. Большинство сельских жителей Подмосковья так и сделали. И не столько потому, что были сторонниками коллективизма, – просто ничего не знали про приватизацию, про розовые бумажки им никто ничего толком не рассказал, они про них и думать забыли, поэтому их пай по умолчанию внесли в уставный капитал колхоза.

Границы этих колхозов были достаточно условными и легко изменялись. Процедура проста. Глава района вносил уточнения в свое постановление, согласно которому предприятие наделялось земельным участком, – и часть колхозной земли в одночасье становилась муниципальной. А эту землю уже можно продавать.

Так постепенно угодья подмосковных колхозов стали таять. Несправедливо напрямую связывать это явление с приходом команды Громова. Областные земли начали менять хозяев еще в 1990-х, но с приходом новой власти в регион дело приняло небывалые масштабы.

Массовая скупка земельных паев у подмосковных колхозников (тех самых розовых бумажек) началась в 2003 году. Сначала земли в Подмосковье покупали малоизвестные и сомнительные личности вроде вышеуказанного Дыскина. Вслед за ними пришли более серьезные инвесторы: «Промсвязьбанк», корпорация «Уралсиб» и др. По оценке главы общественного объединения «Крестьянский фронт» Сергея Шугаева за несколько лет в области были проданы земли 90% колхозов, каждый из которых владел примерно 3000 гектарами земли. Получается, что новые владельцы обрели 810 000 гектаров. Это пятая часть всей территории Подмосковья.

Скупка земель всегда проходила одинаково. В колхоз приезжали солидные мужчины на дорогих машинах, вытаскивали из багажника чемодан наличных и говорили крестьянам: «Давайте мы купим у вас эти никому не нужные розовые бумажки, земельные паи, – все равно они ничего не стоят».

Кем были эти люди? Чаще всего, нанятыми юристами, представителями того или иного собственника. Трудно представить, чтобы глава корпорации «Уралсиб» Николай Цветков лично поехал по деревням скупать колхозные паи. Гораздо проще найти бойких парней с юридическим образованием и выделить им несколько миллионов долларов на решение вопроса.

Эти люди, в свою очередь, старались потратить средства так, чтобы полмиллиона положить к себе в карман. Обычно они скупали 200 из 1000 паев выбранного колхоза, собирали общее собрание колхозников, на котором принималось решение увеличить уставный капитал с 27 000 до миллиона рублей. Понятно, что у колхозников нет таких денег, обладатели заветных 200 паев оплачивали весь уставный капитал, гасили долги по земельному налогу и становились фактическими собственниками колхоза, потому что доля остальных участников размывалась из-за того, что они не смогли внести деньги в уставный капитал.

Насколько выплачиваемые крестьянам деньги были адекватны реальной стоимости земли? Глава «Крестьянского фронта» Шугаев вспоминает, что жителям колхоза «Ленинский луч» в Красногорском районе Подмосковья в 2003 году предлагали по 15 000 долларов за пай. Но среднерыночная стоимость сотки земли в этом районе составляла 10 000 долларов, а на каждого крестьянина приходилось по 78 соток. Значит, каждый пайщик мог бы получить по 780 000 долларов – это если бы земли скупались на прозрачном рынке.

Обиженные крестьяне попробовали было судиться, но областные суды почему-то принимали решения в пользу новых хозяев. А главы районов не реагировали на жалобы жителей. Причина была довольно банальна – они были на стороне сильного.

Жители колхоза «1 мая» в Балашихинском районе рассказывали, как сидели однажды в коридоре суда, ждали рассмотрения своего дела по поводу незаконного завладения колхозной землей. Вдруг вошел представитель их обидчика, скупившего земли. В руках у него был обычный пластиковый пакет, в котором, судя по форме, лежало несколько пачек денег. Этот человек удалился в кабинет председателя суда и вышел оттуда уже без пакета. «Во многих случаях взятки давались демонстративно и цинично, – говорит защитник крестьян Шугаев, – чтобы показать: “Смотрите, ребята, мы открыто отдаем деньги, и решение в отношении вас примут отрицательное”».

Ловушка для инвестора

Однако мало кто понимал, что под земельным рынком Подмосковья тикает мина замедленного действия. При скупке земель большую роль играли не столько деньги, сколько административный ресурс, умение договориться с председателем колхоза и главой района, что они закроют глаза на нарушения.

Напомню: купить и застроить колхозную землю легально было невозможно. Принадлежащий колхозу участок относится к землям сельхозназначения. Он мог использоваться исключительно для производства сельскохозяйственной продукции – строить на нем коттеджи незаконно. А заниматься производством мяса, молока, выращиванием пшеницы никто из инвесторов не хотел. Едва получив колхоз в собственность, они распродавали технику, забивали все поголовье скота и начинали нарезать участки под строительство. И тут-то они оказывались в положении просителей на птичьих правах.

Сменить статус участка можно двумя способами: присоединив его к землям сельских поселений через постановление губернатора области или изменив разрешенное использование с сельхозназначения на дачное строительство. Этим занимался глава района. Земельный кодекс не разрешал проводить такую операцию с колхозными землями: смена статуса могла происходить только при выделении муниципального участка. «Все плевали на Земельный кодекс», – сказал мне Шугаев из «Крестьянского фронта». Чиновники подписывали заведомо сомнительные бумаги, законность которых можно было оспорить в суде. А инвесторы начинали строить коттеджи на свой страх и риск.

Услышав об этом, я вспомнила, что в Индии власти поступают точно так же. Многие иностранцы хотят приобрести участок земли на побережье, к примеру в штате Гоа. Местные власти вроде бы ничего не имеют против. Пока наивный иностранец заключает сделку с индийским продавцом, его никто не беспокоит. А потом «внезапно» выясняется, что вблизи береговой линии строить ничего нельзя, а участок, который он купил, вообще относится к землям сельхозназначения, которые можно только пахать. Инвестору, вложившему к тому времени в проект немало денег и даже успевшему построить особняк, начинают грозить судами, а они в Индии вполне могут затянуться лет на сто и обойтись в целое состояние. Что же делать иностранцу? Правильно – терпеть и платить всем, кто ни попросит, так как он изначально нарушил закон. Если его выгонят с участка, никто не вернет ему потраченных денег. А чиновники, подписавшие заведомо незаконные бумаги, будут ни при чем.

Как ни странно, Подмосковье находится ближе к Индии, чем кажется. Но, к сожалению, не в географическом плане. Скупщики подмосковных земель оказались ровно в том же положении. В любой момент может прийти влиятельный человек, который захочет забрать участок себе. А это не так сложно: достаточно покопаться в документах на право собственности, сосчитать, сколько законов было нарушено при их составлении, и можно писать жалобу в милицию или идти в суд. Но важно быть достаточно значимым человеком, чтобы к твоим претензиям прислушивались.

Местные крестьяне тоже пытались судиться, жаловаться в милицию и в прокуратуру, но у них редко что-то получалось.

Адвокат Сергей Шугаев заинтересовался крестьянским вопросом как раз после того, как его знакомый попросил отсудить у колхоза земельный пай его жены. После этого он понял, что дел в Подмосковье у юриста – непаханое поле. С 2005 года работники десятков подмосковных колхозов начали судиться с новыми владельцами земли. В большинстве случаев они терпели неудачу. Но народный гнев нарастал. Сначала он был направлен на богачей, скупивших землю, потом люди обратили внимание на тех, кто им это позволил. Что же отвечал губернатор на упреки в распродаже главного достояния Подмосковья?

Он говорил, что тут все очень запутанно – правительство не может ни по закону, ни физически контролировать колхозы. По его мнению, чтобы быть в курсе дела, нужно иметь в каждом колхозе своих людей, которые бы информировали областных чиновников о продаже земельных паев. Единственный рычаг давления на новых собственников – разрешение на перевод земель из сельскохозяйственного назначения в другое, которое выдавалось областными чиновниками. «Если вы купили землю, на которой выращивалась пшеница, – увещевал губернатор новых землевладельцев, – выращивайте пшеницу или картошку, разводите коров и кур, но не рассчитывайте строить коттеджи для новых русских». Судя по количеству выросших на подмосковных землях коттеджных поселков, местные власти не раз делали исключения из озвученного Громовым правила и разрешали строительство на полях. Трудно сказать, какие мотивы ими двигали.

На самом деле, это довольно характерная черта подмосковных чиновников. Часто глава области делает резонное и справедливое заявление, требует чего-то не допустить, а какое-то начинание, наоборот, поддержать. Но это вовсе не значит, что все случится именно так, как сказал Громов. Странно, что в области, где многие ключевые посты занимают военные, приказы «старшего по званию» не всегда обязательны к исполнению.

Возможно, дело в том, что губернатор рассуждал о проблемах вообще, не вдаваясь в подробности. А как только доходило до дела, становилось ясно: все не так просто. Абстрактное желание сохранить сельское хозяйство резко контрастирует с активной застройкой подмосковных земель в последнее десятилетие, а общие слова по поводу инвестиционной привлекательности региона – с большими проблемами у конкретных инвесторов, решившихся начать здесь свой бизнес.

Неясные правила игры и сомнительный статус сделок вредил не только крестьянам, но и новым владельцам земли. История Дыскина, к примеру, закончилась печально. В 2005 году ГУВД Московской области завело на него и подконтрольные ему компании более десяти уголовных дел по факту незаконного получения земли. Сам землевладелец предполагал, что за этим стоят его конкуренты – скупщики земель из корпорации «Знак», подконтрольной финансовой группе «Уралсиб». Но как бы то ни было, в 2006 году ему пришлось бросить свой подмосковный бизнес и спешно покинуть страну.

Высокие покровители

На смену подобным Дыскину авантюристам-одиночкам в Московскую область пришли крупные инвесторы. Они, в отличие от «индивидуальных предпринимателей» были вхожи в высокие кабинеты подмосковного правительства, могли встретиться и заручиться поддержкой губернатора и областных министров. Помимо группы «Уралсиб», земли в Подмосковье в то время скупали производитель соков и молока «Вимм-Билль-Данн», компания Millhouse Capital Романа Абрамовича, «дочка» «Промсвязьбанка», «Промсвязьнедвижимость» братьев Ананьевых. Совладельцы этих компаний были постоянными членами «золотой сотни» Forbes и располагали большими связями.

По некоторым данным, важным игроком на рынке подмосковной земли было созданное губернатором Громовым движение ветеранов Афганистана «Боевое братство». Якобы оно помогало бизнесменам скупать крестьянские паи. В 2005 году журнал Forbes среди крупнейших землевладельцев области назвал банк «Абсолют». Подмосковные лендлорды рассказывали, что он действует в крепкой связке с членами «братства». «“Абсолют” и группа “Боевое братство” – это фактически одна компания, – писал журнал. – “Абсолют” дает деньги, “Боевое братство” работает, ведет скупку». Бывшие сотрудники компании «Регион-Р», коммерческого подразделения «Боевого братства», признавались, что благодаря им владелец «Абсолюта» Александр Светаков установил контроль над 30% всех сельскохозяйственных земель Московской области (а это более 600 000 га ). Правда, в самом банке настаивали, что владеют всего лишь 20 000 га , и все сомнительные связи с «афганцами» отрицали.

Кадровый резерв

Военные вообще играли заметную роль в области. Причина проста: губернатор Подмосковья Борис Громов относился к тому типу начальников, которые повсюду берут с собой «проверенных» людей. Выбирают они их не столько по профессиональным знаниям, сколько по общей лояльности. Стоит одному такому проверенному человеку покинуть «строй» подмосковных чиновников, как на его место встает пара других – таких же проверенных. По составу областного правительства можно проследить всю биографию Громова. К примеру, в правительстве Подмосковья и приближенных к нему структурах можно было увидеть людей из Саратова, где родился и вырос будущий губернатор.

Громов был самым младшим из трех братьев в семье саратовских военного. Родился в 1943 году, в тот же год его отец умер на фронте. Воспитанием детей занимались мать, бабушка и дедушка.

В 1955 году Громов поступил в саратовское военное училище. За два года до этого его окончил старший брат будущего губернатора Алексей. Через семь лет Борис продолжил обучение в Ленинградском командном училище имени Кирова. После учебы его распределили в Калининград. Через четыре года он пошел учиться в московскую Академию имени Фрунзе. Впоследствии признавался, что сделал это поздновато – через четыре года после начала службы, а не через два, как некоторые его однокашники. Стремление сделать карьеру в нем было сильно уже тогда, и засиживаться на низких должностях он явно не собирался.

После академии Громова сначала хотели направить в Мурманскую область, за полярный круг. Но внезапно планы начальства изменились, и будущий губернатор на пять лет оказался в Майкопе. Эту должность можно назвать синекурой – тихим местом для того, чтобы встретить старость на даче у моря. Но у молодого и амбициозного Громова имелись другие планы.

В Майкопе он познакомился с будущим подмосковным министром по осуществлению контрольной деятельности Виктором Шилиным.

«С 1972 года мы знакомы. И по жизни получалось так, что я всегда был его заместителем, – рассказывал Шилин в книге о Громове. – Это меня очень устраивало».

С 1998 года Шилин руководил аппаратом общественного движения «Боевое братство».

Многие члены этого движения потом становились руководителями областных структур, заседали в районных администрациях, выдающих разрешения на скупку земель. И это понятно: «Боевое братство» объединяло бывших воинов-интернационалистов, многие из которых служили под началом Громова в Афганистане.

Без сомнения, это самый славный период жизни будущего подмосковного губернатора. Его, тогда еще полковника, отправили в Афганистан в январе 1980 года. Вылетая в Кабул из Ташкента, он прихватил с собой парадный мундир на всякий случай. Мундир не пригодился. Жить пришлось во временных домиках на колесах, отапливаемых буржуйками. Через два года он приехал в Москву генерал-майором, чтобы учиться в академии Генерального штаба.

После учебы в 1987 году Громова назначили командующим 40-й армией и он вернулся в Афганистан. Теперь он руководил боевыми действиями советской армии в этой стране. Его штаб уже располагался не в теплушке на колесах, а в бывшем дворце Амина в столичном городе Кабуле, занятом советскими войсками. Там он планировал последнюю перед выводом войск операцию «Магистраль».

Она стала самой крупномасштабной за всю историю афганской войны. На прорыв блокады города Хост было брошено более 10 000 солдат, около 500 машин и 300 единиц бронетехники. Наиболее ожесточенное сражение произошло в районе высоты 3234. Там стояла девятая рота: в течение двух дней 39 человек отбили 14 атак. В итоге на высоте осталось всего пятеро бойцов с двумя магазинами патронов на каждого. В этот момент к ним подоспела подмога.

За операцию «Магистраль» Громову дали Героя Советского Союза. А про девятую роту Федор Бондарчук снял одноименный блокбастер.

После успешно проведенной операции выяснилось, что вышестоящее начальство решило вывести войска из Афганистана. Президент СССР Михаил Горбачев получил за это решение Нобелевскую премию, а самим выводом 140-тысячной советской группировки из Афганистана занялся будущий губернатор Подмосковья.

Вся выросшая за годы войны инфраструктура передавалась афганским «товарищам»: место советских солдат уже через пару лет заняли моджахеды, им достались авиабазы, склады, казармы – всего 183 военных городка.

Громов покидал эту страну на последнем БТРе, вез с собой самое ценное – обернутое в брезент знамя полка. На случай захвата моджахедами машина была заминирована, чтобы ни знамя, ни советский генерал не достались врагам. На мосту, соединяющем Афганистан с Союзом, была подготовлена трогательная встреча. Под прицелами фото– и телекамер генерала Громова встречал его пятнадцатилетний сын Максим.

Громов вернулся с войны настоящим героем, стал народным депутатом. В 1990 году он познакомился со своим, пожалуй, самым верным сослуживцем Алексеем Пантелеевым, до 2009 года работавший первым вице-премьером области.

Это произошло на военных сборах. Громов задал Пантелееву какой-то вопрос, тот ответил невпопад, но генерал его все равно почему-то запомнил. Через пару дней он прилетел в его дивизию посмотреть, как идет подготовка к приезду выводимых из Европы частей. Полк Пантелеева должны были сократить, Громов поинтересовался, как он дальше планирует строить свою карьеру и порекомендовал попытаться устроиться в Генштаб.

После краха ГКЧП Пантелеев стал правой рукой Громова. Ездил с ним по «горячим» точкам, занимался решением насущных проблем.

«Постепенно, кроме служебных, у нас возникли чисто человеческие отношения, – вспоминал Пантелеев. – Я не могу назвать это дружбой, слишком большая разница и по возрасту, и в служебном положении, но я видел, что Борис Всеволодович относится ко мне с душевной теплотой и симпатией».

Когда Громов стал замминистра обороны, Пантелеев был рядом. Отношения будущего губернатора с шефом Павлом Грачевым были напряженными. А после того, как генерал высказался против начала чеченской кампании, министр обороны и вовсе поставил вопрос о его увольнении. Но всеми любимого полководца нельзя было уволить просто так. И его перевели работать в Министерство иностранных дел. Правда, ни кабинета, ни штата, ни оклада ему не причиталось.

Тем не менее верный Пантелеев остался с ним. Он с другими помощниками Громова несколько дней держал осаду кабинета своего начальника в Минобороны, в котором, к слову, работал сам маршал Жуков. После того как громовцев все же выселили в МИД, Пантелеев работал там полгода без зарплаты, хотя мог бы продолжить самостоятельную военную карьеру.

И он был не один такой: вокруг генерала собралась группа людей, которые следовали за ним повсюду. Вот, к примеру, однофамилец Громова Василий. В начале 1990-х годов он разбирал почту будущего губернатора в Минобороны, потом ютился в небольшом кабинете в здании МИДа вместе с десятком других помощников Громова, которые решились перейти с ним в дипломатическое ведомство. Во время выборов губернатора возглавлял штаб Громова. Потом стал заместителем председателя правительства. Именно на таких людях и держится подмосковный кабинет министров.

Когда Громов решил баллотироваться в губернаторы, Алексей Пантелеев тоже остался неподалеку. Тогда главы регионов шли на выборы в паре с предполагаемыми замами. Но вторым человеком в области предполагалось сделать не верного Пантелеева, а депутата фракции «Яблоко» Михаила Меня. Это более известная политическая фигура, к тому же строгого военного генерала неплохо было бы уравновесить демократом – так можно было рассчитывать на поддержку избирателей разных политических убеждений.

Однако через два года Мень уволился и перешел работать в мэрию Москвы, а позже и сам стал губернатором Ивановской области.

В начале 2003 года газеты написали, что Меня «сожрали» «черные полковники».

«О существовании “военного лобби” в администрации Московской области говорили давно и даже оправдывали Бориса Громова, – писала “Новая газета”. – Мол, кому еще ему доверять, как не бывшим подчиненным, с которыми он прошел огонь, воду и медные трубы. Оправдывали до тех пор, пока методы работы новых чиновников не стали напоминать казарменные».

К «черным полковникам» газета причисляла заменившего Меня на посту первого заместителя председателя правительства области Алексея Пантелеева, главу аппарата областного правительства Игоря Пархоменко, его зама Бориса Жиганова, отвечавшего за кадровые вопросы, а также министра печати и информации Подмосковья Андрея Барковского.

За умение снимать людей с должностей Пантелеева и его товарищей прозвали «фотографами». Любимая фраза Пантелеева якобы звучала так: «Чтобы завтра этого человека не было в здании». Если верить газетам, все приходящие работать в подмосковное правительство проходили тщательную проверку, а в кабинетах стояли прослушивающие жучки.

Казус ИКЕА

И не только у них. Глава представительства ИКЕА Леннард Дальгрен, построивший три магазина в Подмосковье, описал в своей книге о России встречу с одним сотрудником ФСБ. Придя к Дальгрену в кабинет, он положил на стол какой-то прибор, который тут же запищал и замигал лампочками. «Вы знаете, что ваш кабинет прослушивают?» – спросил ФСБшник. Потом нажал какую-то кнопку на своем аппарате и сообщил: «А теперь уже нет».

Первый магазин по продаже мебели ИКЕА популярной шведской марки открылся в подмосковных Химках в 2000 году.

Казалось, областные власти готовы таких именитых инвесторов на руках носить. Местные министры и губернатор на всех заседаниях рассказывали о том, насколько благоприятен инвестиционный климат в Подмосковье по сравнению со столичным.

И действительно: построить магазин на Кутузовском проспекте в Москве ИКЕА не дали. Глава российского представительства компании Леннарт Дальгрен связывал это с тем, что он не сумел сторговаться с женой бывшего столичного мэра Еленой Батуриной. Ее компания «Интеко», в частности, занималась производством пластиковой мебели, и ИКЕА теоретически могла размещать у них заказы на свои изделия. На одну из встреч с представителями этой компании неожиданно пришла сама Батурина. «Она вошла в комнату посреди разговора и, не представившись, заявила: если мы собираемся закупать продукцию одного из ее предприятий, то делать это предстоит на ее условиях», – писал Дальгрен в своей книге о России. Предложенные условия показались шведам совершенно невыгодными, и они отказались от сотрудничества. Потом им намекали, что именно этот небольшой конфликт стал причиной того, что Москва оказалась для них закрыта.

Глава Подмосковья, вроде бы, не имел причин мешать ИКЕА: в те годы его супруга Фаина, по данным единого госреестра юрлиц Единого государственного реестра юридических лиц, владела косметическим салоном и никаких интересов в этом регионе иметь не могла.

Кроме того, строительство торговых центров по внешней стороне МКАДа было одной из главных надежд подмосковного правительства. Большие земельные участки рядом с Москвой могли привлечь крупных иностранных ретейлеров, которые привели бы в область так необходимые ее бюджету деньги.

Областные чиновники даже разработали специальную программу «Губернское кольцо», предполагающую застройку торговыми центрами всей внешней стороны главной кольцевой магистрали столицы. Сначала под строительство они выделили полтора десятка участков на внешнем радиусе МКАД. Помимо крупных ретейлеров вроде «Ашана», ИКЕА, «Крокуса», вдоль дороги появились небольшие строительные рынки и магазины. Из-за многочисленных съездов к торговым объектам пробки на МКАДе стали еще плотнее.

Десять лет спустя новый мэр Москвы Сергей Собянин, приехав на МКАД с нежданным визитом, по своей привычке грустно усмехнулся и сказал: «Как такое могло получиться, что магистральная дорога превратилась в проселочную? Через каждый километр понатыканы присоединения с всевозможными ларьками, магазинчиками, заправочными станциями? Без полос торможения, с грубейшими нарушениями всех СНиПов».

По мнению нового градоначальника, причину проблем нужно было искать в действиях чиновников: «Невозможно пробить дорогу на МКАД так, чтобы никто не видел, – говорил он. – Одни согласовывали, несмотря на нарушения, другие недосмотрели, третьи не проконтролировали, четвертые взяли себе “на карман” и довольны…»

Ругать за это Громова было не в компетенции Собянина, хотя подмосковные власти приложили к застройке МКАДа немало сил.

Московские пробки подмосковного губернатора совсем не волновали. После переезда в новое здание в Мякининской пойме он летал туда на вертолете и всем советовал пользоваться этим быстрым и удобным средством транспорта.

Казалось бы, при таком подходе иностранным компаниям в Подмосковье должно быть уютно, как нигде. Но опыт ИКЕА показывает, что это не совсем так.

Свой первый магазин в Химках компания построила еще до Громова. Шведы понимали, что «новая метла по-новому метет», и со сменой власти отношение к ним может ухудшиться. Но менять свои подходы к делу не собирались. Они привыкли разговаривать с чиновниками начистоту, рассказывая обо всех проблемах, игнорируя намеки на взятки. Это сыграло с ИКЕА злую шутку.

На одном из совещаний с участием бизнесменов и подмосковных властей, где губернатор рассказывал о процветании области, а местные предприниматели желали ему дальнейших успехов, Дальгрен без обиняков рассказал о некоторых своих проблемах и невыполненных чиновниками обещаниях. От этого Громов внезапно пришел в ярость и сказал, что коли ИКЕА здесь не нравится, то ее тут никто не держит.

С тех пор отношения с областными чиновниками резко охладели, и шведам пришлось приложить немало усилий, чтобы снова все исправить. Тем более что подчиненные губернатора почувствовали перемену его настроения и поняли, что смогут получить от размолвки начальника с крупной международной компанией свои дивиденды.

Икеевцам не повезло и с тем, что до осени 2002 года их проект на уровне областной администрации курировал вице-губернатор Михаил Мень – в это время местные чиновники им не докучали. После его внезапной отставки переоценке подверглись и давние договоренности с ИКЕА, которая уже приготовилась к строительству в Подмосковье второго магазина и дистрибьюторского центра в районе Солнечногорска.

Куратором ИКЕА в области стал бывший дипломат, министр внешнеэкономических связей Подмосковья Тигран Караханов. По воспоминаниям Дальгрена, при встречах он был крайне любезен, что не мешало ему писать кляузы на руководство ИКЕА шведскому послу. Дипломат не был уполномочен влиять на менеджмент пусть и шведской, но частной компании. Потому он передавал письма с жалобами их герою – Леннарту Дальгрену. При встрече с Карахановым он показал ему одно из этих посланий, но тот начал утверждать, что в жизни ничего подобного не писал. Такое расхождение слова и дела было характерно не только для него.

Новый вице-губернатор Алексей Пантелеев заверял шведов, что они смогут продолжать строительство, но на стройку в Солнечногорском районе стала приходить проверка за проверкой. Тогдашний глава района Владимир Попов с помощью милиции остановил стройку под предлогом нарушения природоохранных норм. Каждый день простоя обходился шведам в три миллиона рублей. Инвесторы пытались встретиться с районной администрацией, но те отказывались от переговоров под предлогом страшной занятости.

Когда же встреча наконец состоялась, Попов озвучил цифру: 10 млн рублей в районный бюджет. Представители шведской компании, идеология которой запрещала давать любые взятки, согласились с предложением на том условии, что деньги пойдут на поддержку пожилых людей. Услышав это, Попов разозлился и вышел из комнаты. Через несколько дней он согласился перечислить деньги старикам при условии, что сумма, отдаваемая ИКЕА, увеличится до 30 миллионов.

«Мы понимали, что полностью находимся в руках чиновников, – вспоминал Дальгрен. – Они в любой момент могли найти причины, чтобы закрыть оба наших магазина». Через десять дней простоя шведы согласились заплатить дань главе района. Кроме того, они сменили подрядчика на рекомендованную Поповым компанию «Баума». Вскоре ИКЕА стало понятно, что с таким заказом строительная фирма не справится, им пришлось нанимать другие компании ей в помощь, но отказаться от услуг навязанных строителей нельзя – велик риск новой остановки проекта.

Уладив проблемы в Солнечногорске, шведы столкнулись с новыми – в Химках. Там уже несколько лет работал магазин ИКЕА, и они собирались пристроить к нему большой торговый центр МЕГА, площади которого планировалось сдавать в аренду продавцам разных товаров.

К несчастью для ИКЕА, в Химках как раз тогда сменился мэр. Город возглавил бывший афганец Владимир Стрельченко. Его заместителями стали члены «Боевого братства». И у шведов настали трудные времена. Власти досаждали бизнесменам придирками. К примеру, им не понравилось, что строители сбрасывали землю из котлована на другой участок, тоже принадлежавший ИКЕА. По мнению местной администрации, это могло привести к деформации рельсов проходящей неподалеку железной дороги, крушениям поездов, взрыву проходящего рядом газопровода. Кажется, что такими историями обычно пугают зрителей создатели голливудских блокбастеров. Но нет – претензии химкинских властей подкреплялись заключениями неких экспертных организаций.

В городе шведам чинили всевозможные препятствия: отказывались регистрировать их адрес, проводили дополнительный техосмотр 80 служебных машин. Икеевцы пытались договориться с местными властями, но безуспешно. Со стороны администрации города в переговорах участвовал тогдашний заммэра Антон Хрипко. По сведениям Дальгрена, это был довольно состоятельный человек, в свободное время торговавший недвижимостью в Лондоне и записывающий на родню побочные заработки. «Мы были уверены, что его главная цель заключалась в том, чтобы отобрать у нас землю, – писал Дальгрен. – Мы слышали, что подобное происходило и раньше».

В поисках защиты шведы пошли было в областную администрацию, но услышали в ответ «надо соблюдать законы и не рассчитывать на специальные условия».

Впервые в своей практике икеевцы обратились к известному российскому адвокату, который не знал поражений в юридических боях. В письме к нему они изложили суть своих проблем с подмосковными властями и попросили совета. Его ответ был краток: «Заплатите им». Но давать взятки было не в правилах ИКЕА. Несмотря на отсутствие всех разрешений, которые, казалось, получить невозможно, шведы назначили открытие МЕГИ на декабрь 2004 года. Накануне мэр Химок обещал оцепить территорию и никого туда не впускать. Арендаторы не могли открыть в этот день свои магазины: местные власти не выдали им документов, разрешающих торговлю.

В итоге пришлось открывать, по сути, неработающий торговый центр. В нем все было готово к приему покупателей, но никто не имел права ничего там продавать. На странном открытии присутствовали представители многих СМИ. Про конфликт ИКЕА с руководством Химок написали практически все газеты. Журналисты намекали на нечистоплотность подмосковных чиновников, писали о тяготах, которые пришлось пережить инвесторам в регионе. Хотя, казалось бы, огромный торговый центр на территории района – золотая корова, которую надо беречь, а не пытаться зарезать.

В дело, которое уже попахивало международным скандалом, пришлось вмешаться самому Громову, который дал Стрельченко указание разрешить работу МЕГИ. И вдруг все необходимые согласования были легко получены, а от претензий в нарушении закона не осталось и следа.

Российский стандарт

История ИКЕА – показательный пример того, как делаются дела в Подмосковье, да и не только здесь. Чиновник невысокого ранга, старающийся добиться каких-то своих целей, может доставить неугодным бизнесменам кучу проблем, загубив на корню хорошее начинание. При этом он будет ссылаться на законы, рассказывать об алчности коммерсантов, которые ради наживы не поступаются ничем. Но стоит измениться политической ситуации, а вышестоящему начальству дать соответствующее указание, как все претензии тают, как дым. Это и есть ручное управление регионом: без ведома первого лица тут невозможно построить даже трансформаторную будку. Впрочем, повторю: ситуация характерна не только для Подмосковья.

Вместо того чтобы действовать по закону, чиновники в лучшем случае не делают ничего и ждут указаний свыше. Именно поэтому тысячи просителей осаждают администрацию президента и пишут письма Путину. Они знают, что указание «сверху» волшебным образом решает все проблемы, а без него чиновники особо не напрягаются.

По словам Дальгрена, его попытки выйти на диалог с теми людьми, которые чинили ему препятствия, часто заканчивались на уровне секретарей приемных. Те говорили, что начальник страшно занят, не может принять и ответить. И так изо дня в день.

Наверно, это было удивительно для европейца: В его стране номер мобильного телефона мэра города висит на официальном сайте мэрии, и тот всегда готов обсудить любые возникающие проблемы.

«Никого нет на месте», – такой ответ секретарши слышал не только он. После дефолта облигаций Подмосковья, когда инвесторам непонятно было, куда бежать и к кому обращаться, областных чиновников тоже было невозможно нигде найти.

Впрочем, сначала они вели себя совсем иначе, устраивали громкие презентации амбициозных проектов, обещая процветание и благоденствие тем, кто согласится помочь им с деньгами. Как ни странно, многие в это верили и вкладывали деньги в корпорацию под названием «Московская область». Вот как это происходило…

Глава третья Строительство пирамиды

Баловень судьбы

Судьба улыбалась Дмитрию Демидову. Подумать только, ему всего двадцать семь, а он уже директор корпорации. Каждое утро он надевал рубашку модных в середине 2000-х нежно-розовых оттенков, дорогой костюм, садился в свой новый «Ferrari» и ехал на работу. За ним следовал автомобиль сопровождения марки «Porsche Cayenne».

Провожаемый удивленными взглядами местных жителей кортеж подъезжал к новому офису корпорации. Демидов входил в свой просторный кабинет, брал со стола пульт дистанционного управления и включал огромный плазменный телевизор, который весь день потом показывал канал деловых новостей РБК.

Именно такой изображается жизнь директора огромной корпорации в голливудских фильмах. Целый день бесконечные встречи с партнерами и инвесторами под негромкое бормотание телевизионных дикторов, вечером – гольф, потом – ночные клубы. Дорогой алкоголь, красивые девушки, машины, от названий которых у обычных людей просто захватывает дух.

Все же жизнь молодого топ-менеджера отличалась от волшебных киногрез. Дело в том, что работал он не в нью-йоркском небоскребе, и даже не в одном из новых офисных зданий в центре Москвы, а в подмосковном городе Одинцово. Компания, которой он руководил, называлась «Ипотечная корпорация Московской области» (ИКМО).

Облкорпорация

Корпорация была создана в 2001 году по предложению министра строительства областного правительства Александра Горностаева. Громов идею поддержал и постановил создать организацию, на 51% принадлежащую области, на 49% – ее районам, со скромным уставным капиталом 50 млн рублей. Вряд ли создатели этой компании тогда предполагали, что уже через несколько лет она будет ворочать миллиардами.

Компания создавалась «в целях удовлетворения потребностей населения Московской области в жилье с использованием механизмов ипотечного кредитования». Задача, конечно, благая. Только вот в ипотеку в начале 2000-х никто особо не верил.

Но, думаю, это не особо расстраивало создателей и руководителей ИКМО. Кстати, на первых порах ее возглавил полковник Владимир Мальцев. Стоит ли говорить, что он был земляком Громова и служил вместе с ним в Афгане? Подчиненных Мальцев набрал себе тоже из Саратова. По свидетельству работавших с ними людей, они быстро освоились, получили жилье в Подмосковье и стали думать, как распорядиться имеющимся административным ресурсом.

Сначала корпорация создала филиалы в райцентрах Подмосковья и стала привлекать жителей к созданию ипотечных кооперативов. Но вскоре эта идея была отброшена как бесперспективная: люди не верили в ипотеку, а огромные банковские ставки делали ее и правда бессмысленной. Гораздо проще наладить связи на местах. Как уже говорилось, учредителями ИКМО было несколько районов области, главы других районных администраций тоже относились к новой компании с почтением, зная, что ее повелел создать сам губернатор. Этот фактор можно использовать для построения успешного бизнеса.

На каких условиях строители обычно получают землю? Если оставить в стороне рассказы об откатах и родственных связях с чиновниками, то они просто покупают ее у города в обмен на долю в будущем доме. Как правило, подмосковные райцентры получали 14% квартир в новостройке. Потом это жилье можно было продать, пополнив районный бюджет, или раздать очередникам, укрепив любовь жителей к местной администрации.

Однако ИКМО удавалось получать участки почти даром. Доля райцентров в их домах составляла по 2%. То есть перед остальными девелоперами у них уже была десятипроцентная фора. Но оставалась одна загвоздка: у компании не имелось строителей. И денег на стройку тоже. Областное правительство внесло нужную сумму в уставный капитал корпорации и, казалось, забыло о ней.

История одного девелопера

Тогда в каждом районе корпорация стала искать людей, готовых стать заказчиками строительства на полученных ею участках. В 2003 году с ней согласился работать Владимир Россихин, предприниматель, создавший под это дело строительную компанию «Ступинская жилищная инициатива». До этого он был юристом, сопровождавшим сделки по продаже недвижимости в подмосковном Ступино. Узнав о том, что ИКМО ищет партнеров, решил рискнуть и попробовать себя в строительстве. Мальцев предложил ему самому найти деньги на стройку, а также подрядчиков, способных построить дом.

Корпорация должна была получить свою долю квартир. А пока дом находился на стадии проектирования и строительства, она как будто забыла о нем. Первый год представители ИКМО на стройплощадке даже не появлялись.

Возможно, потому, что были заняты другим: бумажной волокитой. Девелопер Россихин был немало удивлен царившими в ИКМО порядками. Там все происходило, как на советском заводе: для того чтобы бумажка попала на стол руководителю, она должна получить резолюцию юриста, бухгалтера, финансиста. «Мы согласовывали текст договора на выполнение функции заказчика с июля по декабрь 2003 года», – вспоминал он. Дом должен уже во всю строиться, а проекта еще нет.

В итоге Россихин начал строительство первого в Ступино монолитного жилого дома в августе 2004 года. А в декабре стал потихоньку продавать еще не построенные квартиры. Выставлять на продажу все площади сразу оказалось невыгодно, так как цены росли вместе с домом и рынком подмосковной недвижимости. За пару лет стоимость квадратного метра в здании выросла с 500 до 1000 долларов при себестоимости строительства в 250 долларов.

Но и корпорация развивалась. В 2005 году ИКМО получила свой первый крупный кредит в 1,44 млрд руб. Это были деньги другой дочерней компании областного правительства, «Московского областного ипотечного агентства» (МОИА), которая как раз тогда впервые разместила на рынке облигации на 1,5 млрд рублей. Большая часть денег ушла на кредит ИКМО. Оставшиеся 53 млн – гонорар организатора размещения, компании «РИГрупп-Финанс», принадлежавшей жене министра финансов Московской области Алексея Кузнецова Жанне, уже к тому времени Буллок.

На балансе ипотечной корпорации, помимо собственного недостроенного офиса, числились незавершенные объекты в Сергиевом Посаде, Одинцове, Егорьевске, Ступине, Электростали, Истре, Звенигороде, Наро-Фоминске, Щелкове и Шаховской.

Уже тогда стало понятно, что привлекать кредиты куда перспективнее, чем продавать квартиры в недостроенных домах. ИКМО попросила Россихина остановить продажи: она хотела сама профинансировать стройку, чтобы потом получить больше прибыли на готовых квартирах.

По просьбе менеджеров корпорации Россихин остановил продажу квартир, но перечисление денег все время переносилось на более поздний срок и откладывалось под благовидным предлогом. Стройка встала, дольщики начали протестовать и жаловаться во все инстанции, а подрядчики – требовать оплаты. И тут ИКМО предложила доведенному до отчаяния девелоперу продать оставшиеся в доме площади по демпинговой цене компании «Техноград». По данным Россихина, «Техноград» был учрежден сотрудниками ИКМО с заместителем Мальцева во главе.

Совершить эту добровольно-принудительную сделку не удалось. В сентябре 2006 года МОИА разместила еще один выпуск облигаций для ИКМО на 3 млрд руб. После этого Мальцевым внезапно заинтересовались компетентные органы. «На ИКМО был наезд со стороны прокуратуры, – вспоминал Россихин. – Вызывали и меня». Его спрашивали об откатах, взятках и серых схемах. Девелоперу ответить было нечего, так как он с самого начала решил не играть в эти игры и отказывался обсуждать подобного рода схемы, если сотрудники ИКМО пытались завести о них речь.

Возможно, следователям удалось найти что-то на Мальцева, ведь ему пришлось уволиться… Тому пришлось уволиться со своего поста. Зимой 2007 года давнего знакомого Громова сменил молодой менеджер Дмитрий Демидов. Помимо тяги к красивой жизни у него была еще одна особенность: он был выходцем из компании «РИГрупп», принадлежавшей жене министра Кузнецова.

Заказ на трущобы

Впрочем, и после прихода Демидова методы работы ИКМО изменились не сильно: компания по-прежнему уповала на административный ресурс. Весной 2008 года она получила право построить новые дома в Сергиевом Посаде взамен ветхого жилья.

В этом подмосковном городе существует целый квартал старых домов, построенных сразу после Великой Отечественной войны. Это довольно убогие двухэтажные деревянные постройки с проваливающимися лестницами, протекающими потолками и крысами в подвале. Пару лет назад я побывала в одной из тамошних квартир. В маленькой комнатушке, где и одному негде развернуться, жили трое человек. В ванной – почерневший от плесени потолок. Жители не делают ремонт, потому что знают – бесполезно. Протекающая крыша сведет на нет все их старания. И таких домов в Сергиеве Посаде пара десятков. Думаю, прежде чем строить новые административные здания в стиле хай-тек, областным властям стоило бы позаботиться об этих людях, которые десятилетиями живут в трущобах.

Но, как это часто бывает, на первом месте оказались дворцы. До ветхого жилья в Сергиевом Посаде руки у подмосковных властей дошли очень поздно. И вот в 2008 году деньги на расселение все же были выделены. По идее, городское начальство должно было организовать конкурс на право строительства домов. Но глава города Сергей Персианов решил иначе. В апреле он собрал жителей окрестных домов в клубе «Театральный ковчег» и в присутствии местных журналистов торжественно вручил им сертификаты на новые квартиры. Вместе с ним жильцов старых домов обнадеживал замдиректора ИКМО Михаил Бескровный, который сказал, что эти несколько домов – только верхушка айсберга. Есть много других строений, которые в ближайшем будущем предстоит признать ветхими. Корпорация им тоже поможет.

«У меня было столько эмоций, столько надежд, – вспоминала жительница одного из домов Елена. – Раньше нам вообще ничего не предлагали, говорили: “Радуйтесь, что так живете”».

Но существовала одна загвоздка: конкурс на право расселения жильцов трущоб еще только предстояло провести. Чтобы отсечь лишних претендентов, администрация опубликовала сообщение о нем в газете «Сергиевские ведомости» тиражом 20 экземпляров.

В результате в конкурсе участвовали только две компании: ИКМО и некая «Газнистрой». Причем заявки поступили в одинаковых конвертах и отметками «Копия» в одних и тех же местах. Выиграла, естественно, ИКМО.

Через год тендером заинтересовалась Федеральная антимонопольная служба (ФАС). На рассмотрении дела в ФАС представители второй компании сказали, что не собирались выигрывать конкурс, просто подняли цену на один шаг аукциона и отдали заказ сопернику. В «Газнистрое» считали такую практику вполне обычной, потому что компания не раз участвовала в конкурсах разных районов Подмосковья, проходивших по такому же сценарию, и никогда не выигрывала.

Итоги конкурса отменили в 2009 году, но это было не так уж важно – ИКМО уже не собиралась ничего строить. На подготовленной к строительству поляне рядом с покосившимся деревянным домом осталась только старая бытовка, полуразвалившийся строительный забор и немного мусора. Возможно, другая компания справилась бы с этим проектом, если бы ей дали шанс.

Все-таки брать кредиты у ИКМО получалось значительно лучше, чем помогать людям.

Амбиции в кредит

Вероятно, все дело в том, что привлечением заемных средств занимался сам министр финансов области Алексей Кузнецов. Благодаря ему, у области появилось несколько «дочек» и «внучек» – компаний с трудно запоминаемыми названиями, основная задача которых – привлечение денег в подмосковную экономику.

В октябре 2000 года Громов принял предложение ряда областных министров, в том числе Кузнецова, и подписал постановление «Об обеспечении единой инвестиционной политики в Московской области». Оно предусматривало создание ОАО «Московская областная инвестиционная трастовая компания» (МОИТК, Мособлтрастинвест).

Среди целей новой организации, на 100% принадлежавшей области, были: участие в разработке и реализации инвестиционных проектов на территории области, финансовое оздоровление и реорганизация областных компаний, управление долями и долговыми обязательствами региона, привлечение инвестиций в Подмосковье, в том числе и через участие в разного рода компаниях. Некоторые из этих компаний могли специализироваться на «брокерской и дилерской деятельности на фондовом рынке, доверительном управлении активами, оценочной деятельности, аудите, депозитарной и других видах деятельности, относящихся к сфере инвестиционных услуг», говорилось в документе. Сразу видно, что его составлял человек, близкий к миру финансов.

Возможно, кроме Кузнецова, никто из руководства области толком и не понимал, чем будет заниматься компания МОИТК. Как же он убедил Громова создать такую невнятную структуру? Вероятно, министр финансов объяснил, что она жизненно необходима для развития области.

И речь тут шла вовсе не о привлечении в область инвесторов в общепринятом понимании этого слова. Дела крупных компаний типа ИКЕА, вкладывавших в подмосковную землю миллионы долларов, не были заботой МОИТК. Ее задачей было привести в область больше заемных средств.

Дело в том, что Министерство финансов России зорко следит за финансовой чистоплотностью регионов. Оно не позволяет им занимать денег больше определенного норматива, вычисляющегося исходя из доходов местного бюджета. И это понятно: если позволить регионам жить не по средствам, их руководство, которое часто совершенно не разбирается в финансах, вылетит в трубу. Ведь если какой-нибудь области будет остро не хватать денег, вероятность того, что ее руководители приедут просить их в Моску, резко возрастет.

Знакомый банкир довольно смешно мне рассказывал, как проходила подготовка к размещению на рынке долговых ценных бумаг одного из регионов средней полосы России.

«Как-то приезжал один вице-губернатор договариваться о выпуске облигаций, – смеялся банкир, – говорил он в основном матом». Своего начальника гость называл не иначе как папой. Единственная относительно цензурная фраза чиновника выглядела так: «Папа – далее длинная матерная тирада – сказал – снова длинная матерная тирада – ему все по… кроме объема и ставки».

Облигации регион, конечно, выпустил, но в процессе размещения он был целиком зависим от банков, готовивших размещение. Чиновники в этом ничего не понимали.

Министр финансов Кузнецов был сделан совершенно из другого теста. Он отлично знал подноготную долгового рынка, понимал, что запрещено, а что разрешено. Кроме того, он осознавал, как нужны области деньги, а занять она сама при этом может сущие крохи – мешает пресловутый норматив Минфина о региональных заимствованиях.

Федеральное министерство в те времена не обращало никакого внимания на дочерние компании областных правительств. Считалось, что частные структуры, пусть и со стопроцентным участием области, могут занимать деньги на свой страх и риск.

Кузнецов решил рискнуть. Тем более, что ему во что бы то ни стало нужно было достать денег. Перед выборами Громов наобещал избирателям золотые горы. Он постоянно говорил, как выведет область из кризиса, построит новые школы, детские сады, стадионы. Придя к власти, он обнаружил, что денег на это в бюджете нет и в ближайшее время не предвидится. Что ж теперь, не сдержать слово генерала?

Все старые предвыборные обещания, а также новые девелоперские фантазии Громова воплощались с помощью МОИТК. Схема проста. Компания брала на свое имя кредит в банке и за несколько лет строила объект. По многим из этих займов область даже не числилась поручителем. Часто Кузнецов пускал в ход свои связи в банковских кругах и получал деньги под честное слово. Потом построенный объект выкупала область, в бюджете которой к тому времени прописывалась необходимая сумма. МОИТК возвращала кредит банкам с процентами. Чиновники могли отрапортовать об успехах. Казалось бы, идеально.

Для реализации нужен проверенный банк. Сначала Кузнецов обратился за помощью в банк «Возрождение», имеющий давние связи с подмосковными компаниями. Но председатель правления «Возрождения» Дмитрий Орлов отверг предложение бывшего «инкомовца» Кузнецова. «Я уже тогда понял, что он жулик», – объяснял Орлов в интервью Forbes. В итоге министр остановил свой выбор на небольшом и менее щепетильном «Московском залоговом банке», который исправно проводил платежи созданных Кузнецовым компаний, пока не развалился осенью 2008 года.

Нью-Подмосковье

Чиновники шли на большой риск, но считалось, что все деньги направлены на благое дело – строительство масштабных объектов, которые не стыдно и президенту показать.

Возможности это сделать представлялись регулярно. К примеру, через пару дней после своего избрания в марте 2008 года президент Дмитрий Медведев надел черную спортивную куртку с двумя белыми полосками на груди и поехал в подмосковную деревню Парамоново – открывать единственную в стране санно-бобслейную трассу. Ее габариты действительно поражают воображение: протяженность – 1600 метров, перепад высот – 112 метров, 18 виражей. Спуститься с такой горки Медведев отказался, но под вспышки фото– и телекамер подержался за специальные бобслейные сани.

Потом президент уехал, а странное сооружение, похожее на гигантский белый шланг, так и осталось посреди поля близ деревни Парамоново. Подмосковные власти потратили на объект для занятий не слишком массовым видом спорта 45 млн долларов.

Он, как и здание подмосковного правительства с вертолетной площадкой, строился на заемные деньги. Строительство «дома-громоотвода» обошлось в миллиард рублей, которые МОИТК по указанию губернатора заняла у «Сбербанка». Чтобы предоставить обеспечение по кредиту, областное правительство рекомендовало администрации Чеховского района отдать банку в залог часть ее имущества. После завершения строительства заем погасили из областного бюджета.

По такой же схеме был построен Дом правосудия по соседству – на него ушло 100 млн рублей.

Еще 150 млн евро было потрачено на возведение крупнейшего в Европе конькобежного центра в подмосковной Коломне. Здание, построенное в 2006 году по проекту известного архитектора Нодара Канчели, включает в себя тренировочный и спортивный комплекс, медицинский центр, бассейн, тренажерный и игровой залы, сауны и джакузи, зимний сад, зал для конференций на 500 человек, ресторан, кафе и даже археологическую композицию.

С 2006 по 2008 год МОИТК вложила в общей сложности более 52 млрд рублей (то есть почти 2 млрд долларов) в строительство полутора сотен объектов. Это и детские сады, и школы, и стадионы, и дворцы культуры, и больницы, и даже несколько торговых центров. Казалось бы, чем плохо – немногие регионы могут похвастаться таким количеством строящихся зданий. Даже олимпийская стройка в Сочи, похоже, идет куда более скромными темпами.

Но проблема в том, что область жила не по средствам. Она просто не могла оплатить такое количество новых объектов, а потому была вынуждена набирать все больше долгов, чтобы отдать старые и сохранить темпы строительства. «Это как велосипед, – сказал мне один житель Подмосковья, – пока крутишь педали, ты едешь».

Насколько области в действительности нужны были все эти пафосные спортивные комплексы, загнавшие ее в такие долги? Быть может, они только подкармливали тщеславие ее руководителей, позволяли им хорошо выглядеть в глазах начальства?

Вскоре чиновники вошли во вкус и поняли, что ограничиваться только дворцами спорта не имеет смысла. Так в 2007 году был учрежден, например, «Энергоцентр», наполовину принадлежавший МОИТК, наполовину – «Московской областной энергетической компании». Он работал по той же схеме, что и «Мособлтрастинвест», но формально приходился областному правительству всего лишь «внучкой». Никакой формальной ответственности за его деятельность область не несла, тем не менее «Энергоцентр» занимал на рынке деньги под строительство энергоподстанций в Подмосковье. Предполагалось, что готовые объекты тоже оплатят из бюджета.

Думаете подмосковные власти стеснялись такого рода манипуляций? Нет, они ими гордились. В лояльных областному правительству газетах («Ежедневные новости. Подмосковье» и др.) выходили статьи под заголовками типа «Работа на совесть, рейтинг – на зависть». В них можно было встретить такие забавные рассуждения: «Несомненным плюсом для бюджета области является политика региональной власти по выведению части расходов за его пределы и перевод их в свободный сектор тех предприятий, которые сегодня составляют базис федеральной группы заемщиков Московской области».

Вероятно, «базисом федеральной группы заемщиков Московской области» журналисты вслед за подмосковными министрами называли компании, которые формально никакого отношения к бюджету области не имели, но активно занимали деньги у банков и размещали облигации, ссылаясь на свой особый статус.

Помимо «Энергоцентра», который строил подстанции, облигации также выпускали «Мособлгаз» (для перевода районных котельных на газ), «Мострансавто» (для обновления автопарка). Поручителем по большей части этих займов выступало МОИТК, то есть область формально никому ничего не была должна. При этом сами компании без ее поддержки мало чего стоили.

«Замечательная отчетность была у “Энергоцентра”, – не скрывая восхищения, говорил один банкир. – Непонятно, как его активы оценивать: у него семнадцать каких-то подстанций, под это дело он брал взаймы два миллиарда рублей. Понятно, что афера. Понятно, что почти все украли».

Обмани меня

Почему же работавшие в банках расчетливые люди, которые привыкли всегда перестраховываться, давали деньги столь ненадежным компаниям?

Инвесторы – тоже люди, им хочется верить в чудо. Для каждого нового выпуска облигаций дочерних компаний придумывалась красивая легенда. Это обычная практика: если облигации выпускает хорошая компания, создается некий обзор ее деятельности, даже не сильно приукрашенный, если компания плохая – надо придумать сказку, чтобы быстро продать ее бумаги. В банковском мире такие сказки для инвесторов придумывают аналитики банка, ответственного за размещение выпуска облигаций. Их задача – красиво преподнести ценные бумаги, чтобы у участников рынка возникло желание их приобрести.

В случае с дочерними компаниями Московской области аналитики проявляли чудеса фантазии. Мне говорили, что, несмотря на правило беспристрастности и независимости оценок, на аналитиков давили организаторы размещений – просили писать максимально позитивно. Они высказывались в своих отчетах примерно в таком духе: «Ну и что, что у облигаций нет поручителя в лице подмосковного правительства, но если компания на 100% принадлежит области, значит область никогда ее в беде не бросит и выплатит кредит в случае возникновения проблем». Звучит довольно наивно, но в это верили.

К помощи банкиров Кузнецов и его коллеги прибегали очень часто: чтобы покрывать хронический дефицит бюджета, Московская область выпускала облигации каждый год. В 2006 году для этого пришлось занять у инвесторов 12 млрд рублей, в 2007 году – 16 млрд, в 2008 – 19 млрд., ее «дочки» были должны еще около 30 млрд.

До кризиса собственный долг области составлял около 47% от доходов ее бюджета, а с учетом обязательств дочерних компаний – все 90%. «Тем не менее, кредитное качество Московской области находится на достаточно высоком уровне», – писал организатор размещения одного из займов банк «Уралсиб» летом 2008 года.

Вера в эти утверждения поддерживалась высокими кредитными рейтингами Московской области, которые находились на уровне Краснодарского края и Ленинградской области.

Некоторые сотрудники инвесткомпаний в глубине души не особо доверяли этим прогнозам, называя облигации дочерних компаний Московской области «Мособлshit». Интуиция в итоге их не подвела.

Архитекторы пирамиды

Не думаю, что Кузнецов и его соратники имели целью загнать область в долговую яму, из которой они совсем недавно ее с таким трудом вытащили. Просто это были молодые амбициозные люди, которые почувствовали неограниченную власть и потеряли ощущение реальности. Им казалось, что они смогут сохранить контроль над ситуацией, что бы ни случилось. Именно так, должно быть, чувствовали себя менеджеры обанкротившихся американских компаний типа Freddie Mac и Fannie Mae: они же ипотечные гиганты, никто не позволит им развалиться.

С другой стороны, на Кузнецова, должно быть, давили люди из окружения Громова, который уже вошел во вкус разрезания ленточек на все новых объектах. Он купался в славе и народной любви, выиграл еще одни губернаторские выборы в 2003 году, а в мае 2007 года Владимир Путин вновь назначил его главой области с формулировкой «в связи с успехами в развитии региона». Депутаты Мособлдумы тогда проголосовали за него единогласно. Он тоже не мог остановиться, встать и сказать: мы ничего не будем строить, потому что это нам не по карману. Ведь машина по собиранию долгов так хорошо работала, инвесторы с радостью ссужали деньги региону. Никто не хотел от этого отказываться.

И Кузнецов тоже не мог остановиться. По словам знакомых с ним людей, он обладал корпоративным складом ума. Ему на посту министра финансов было не особенно интересно заниматься зарплатами бюджетников, финансовым обеспечением школ и больниц. Гораздо более важными казались строительные проекты и долговые обязательства. Тем более что к ним можно привлечь жену, владеющую соответствующим бизнесом.

Кроме того, девелоперские проекты придают министру некоторый дополнительный вес и статус. Какая ему польза от того, что учителям повысили зарплату? В общем, никакой. Какой круг общения у тех, кто занимается проблемами бюджетников? Не слишком широкий, поэтому такого рода делами в министерстве финансов области занималась замминистра Татьяна Крикунова, которая работала в правительстве с 1990-х годов.

Алексей Кузнецов и его другой зам Валерий Носов проводили презентации для инвесторов, пили чай с представителями рейтинговых агентств, налаживали связи с девелоперами, убеждали банкиров дать еще один кредит Московской области. Это казалось им более важным, и, думаю, руководство их в этом поддерживало.

Почему строительство было так выгодно? Ответ очевиден: оно дает куда большие возможности для реализации своего творческого потенциала. В строительном секторе можно найти много лакомых кусков, обеспечить себе неофициальную добавку к пенсии после увольнения с госслужбы.

Как это работает

Однажды я встретилась с женщиной, которая занималась подготовкой сметной документации для строительства тех самых социальных объектов, которыми так гордится подмосковное правительство. Ей пришлось, в частности, работать над проектом строительства школы в Хотьково. Вот что она мне рассказала.

В 1998 году некая компания спроектировала небольшую школу в Хотьково. Старая совсем уже дышала на ладан. Проект стоил 1,5 млн руб. До 2002 года стройка потихоньку двигалась. К тому времени первый этаж накрыли плитами, начали второй, но вдруг строительство остановилось из-за того, что на него перестали выделять деньги.

Однако школа очень нужна городу. Через некоторое время посмотреть на застывшую стройку приехал тогдашний областной министр строительства Евгений Серегин, позднее ставший мэром Лыткарина. Сразу после его визита школой заинтересовалась «Московская инвестиционная трастовая компания». Она быстро сделала новый проект. Правда, если раньше проект школы стоил 1,5 млн рублей, то МОИТК получила за это 25 млн. Инфляция? Не думаю: проект школы в Пушкино, созданный в это же время, обошелся подмосковному бюджету в 2 млн рублей.

Кроме того, проектировщики из МОИТК захотели разобрать уже построенную конструкцию, так как вместо панельного здания решили строить кирпичное. Само строительство, по их подсчетам, обошлось бы в 690 млн рублей.

«Строители были в трансе, – рассказывала мне проектировщица, – они облицовочный кирпич сняли, хотели новый утеплитель поставить, а в остальном все там нормально было, включая замечательные подвальные помещения».

Потом, вероятно, до кого-то в министерстве строительства дошло, что сносить конструкцию до основания вовсе необязательно. Инспекторы осмотрели то, что было уже построено, и решили продолжать строительство.

Компанию, которая делала проект школы в 1998 году, попросили подготовить документы на проектные работы по достройке объекта. Моей собеседнице велели быстро сделать смету. Она согласовала проект со строителями.

Через несколько дней, когда начальника не было на месте, к ней в офис приехал сотрудник одного из отделов областного минстроя. «Неприятный, скользкий тип», – вспоминала проектировщица.

Он сказал:

– МОИТК предлагает школу за 690 миллионов построить, а мы должны за 500 миллионов.

– Я сделала смету, у меня получается 350 миллионов, – ответила она.

– Нет, надо 500.

Тогда сметчица еще раз все пересчитала и увеличила расходы на стройку до 402 миллионов. Строители согласились, что за эти деньги построили бы отличную школу. Но тот «тип» из их министерства досаждал телефонными звонками, спрашивая:

– Вы отправили смету на 500 миллионов?

– Почему на 500? У меня получилось 400, – удивлялась сметчица.

– Нужно снести рядом два частных дома, территорию расширить, заложите четыре однокомнатные, четыре двухкомнатные квартиры для расселения.

Когда она снова не смогла составить смету на 500 миллионов, он позвонил опять и долго кричал на нее по телефону. «Ему нужно было, чтобы смета получилась завышенной, – объясняла она уже мне. – В этом случае строители получили бы 400 миллионов, а 100 миллионов – откат». Сметчица сказала чиновнику, что не станет закладывать откаты, потому что ей надо будет защищать эту смету на экспертизе – она не сможет обосновать завышенные расходы, и проект не пройдет.

Когда она уже заканчивала оформлять смету, пришел главный инженер ее компании, вид у него был очень расстроенный. Он сказал:

– У нас этот заказ отбирают, снова проектировать будет трастовая компания.

«Строители, которые там работают, сказали, что эта компания взятки налево-направо раздает», – говорила мне сметчица. В то время у МОИТК уже приняли проект школы за 25 миллионов, хотя могли бы сделать его в другой компании в 10 раз дешевле. Стоимость строительства по этому плану составила 690 миллионов. Хотя моя собеседница, опытный специалист с тридцатилетним стажем работы, не могла понять, на что тут можно потратить 500 миллионов. По ее словам, на 690 миллионов можно было не только школу, но еще и детский сад построить. «Строители мне прямо сказали: министр строительства и Громов запросили по 30 миллионов», – говорила она.

Конечно, строители не могли точно знать, кто какие просил откаты. Они, как говорится, свечку не держали. Видя, что мелкие чиновники трясут деньги со всех, они, должно быть, решили, что слугам народа приходится делиться с начальством, и финансовый ручеек течет наверх, где сидят люди с высокими чинами.

Сказать, как это все происходило в действительности, не мог никто. Та же история с долговой пирамидой: степень вовлеченности в схему главного человека области – спорный вопрос. Одни люди говорили мне, что без ведома первого лица такие дела не делают. Другие – что Громов и его приближенные с военным прошлым мало разбирались в гражданских вопросах типа привлечения кредитных средств, потому и отдали все на откуп команде Кузнецова, надеясь, что тот все решит.

Собственно, министр и решал, как мог и хотел, – на протяжении восьми лет. Генерал Громов имел возможность сфотографироваться вместе с президентом на открытии нового спортивного объекта, школы или детсада, а Кузнецов – получить дополнительные бонусы. Опытный банкир понимал, что в расцветшей благодаря его стараниям области есть немало способов заработать, особенно если ты обладаешь административным ресурсом.

Конвертацией властных полномочий в денежные знаки занималась жена министра Жанна Буллок, которая за пару лет сделала такую блестящую карьеру девелопера, что ей могла бы позавидовать сама супруга Юрия Лужкова Елена Батурина. Как ей это удалось?

Глава четвертая Дела семейные

На проценте

Лунной осенней ночью к зданию напротив областного правительства на Славянской площади подъехал автомобиль. Он был ничем не примечателен – обычная иномарка средней степени износа, как и сотни других вокруг. Из нее вышел неприметный человек средних лет в потрепанном костюме. В руках – увесистая спортивная сумка.

Подойдя к окошку проходной, он сказал немного нервным тихим голосом: «В “РИГрупп-Финанс”, на меня должен быть пропуск заказан». Вахтер медлительно записал его паспортные данные и впустил внутрь, через старый вращающийся турникет.

«РИГрупп» занимала второй этаж серого здания Дома металлурга с просторными кабинетами и большими окнами. Офис компании почти ничем не отличался от других: кожаные диваны и плазменный телевизор уже тогда стояли почти в каждой приемной. Только здесь на стенах вместо привычных картин «под Айвазовского» висели гигантские полотна художника Олега Целкова, много лет назад эмигрировавшего во Францию и снискавшего известность у искусствоведов по всему миру, а вместо ламп дневного света – массивные хрустальные люстры. Повсюду стояли вазы с букетами роз – видно было, что офис оформляла умелая женская рука.

Ночной гость, миновав вахтера, поднимался наверх. Это был не просто курьер или доставщик пиццы. Немногие могли бы догадаться, что именно он несет в своей увесистой спортивной сумке.

Открыв железную дверь с золоченой вывеской «RIGroup», он попал в стильный офис компании. На стенах – картины известных современных художников. Прошел в кабинет, расстегнул молнию на сумке и начал выкладывать на стол пачки денег. Принес он около 2 млн долларов наличными.

В 1990-е такие визиты были в порядке вещей у предпринимателей, не желающих платить налоги. Потом увесистые сумки стали носить чиновникам средней руки, не боявшимся брать взятки наличными в особо крупных размерах. Более влиятельные и осторожные деятели предпочитали действовать через посредников и офшоры. Что за деньги нес в «РИГрупп» ночной курьер? Взятку или черный нал?

На самом деле, и то и другое. Дело в том, что «дочка» компании жены министра Кузнецова «РИГрупп-Финанс» занималась размещением многочисленных выпусков облигаций Московской области и ее дочерних компаний.

Правда, специалистов, способных взять на себя такое ответственное дело, у Жанны Буллок не было. Так что пришлось заключить джентльменское соглашение (вероятно, по совету мужа) с несколькими финансовыми структурами, которые согласились помочь ей размещать ценные бумаги.

Поначалу это были «Тройка Диалог», «Газпромбанк», «Балтийское финансовое агентство», «Банк Москвы». В 2007 году «Тройка Диалог» и «Газпромбанк» выбыли из числа партнеров «РИГрупп-финанс» по размещению областных облигаций, а их место в так называемом рамочном соглашении с «РИГрупп-финанс» заняли ВТБ и «Уралсиб». В это же время среди соорганизаторов займов появился и «Связь-банк». Помимо помощи в агитации инвесторов и размещении облигаций эти структуры сами иногда приобретали подмосковные долги.

Сотрудники вышеперечисленных компаний всегда с неохотой рассказывали о контактах с представителями «РИГрупп», а после кризиса и вовсе стали категорически отказываться комментировать свои вложения в эти уже не особо ценные бумаги.

«Договоренности между участниками соглашения не были оформлены юридически, – на условиях анонимности рассказывал представитель одной из работавших с “РИГрупп” структур. – Все делалось исключительно по понятиям. А уже накануне конкретного аукциона компании и банки подписывали стандартные документы при размещении облигаций – фиксировали на бумаге свои статусы и обязательства по выкупу и размещению среди своих клиентов».

В эмиссионных документах известные компании значились соорганизаторами размещений. В этих же документах прописывался официальный размер комиссии, которую они получат в качестве награды за труды. Обычно она как минимум вдвое превышала среднее по рынку вознаграждение за услуги. К примеру, комиссия за размещение облигаций МОИА второй серии составляла чуть более 100 млн руб. – 3% от объема выпуска. Притом, что за размещение займа Самарской области на 8,5 млрд рублей. В 2007 году банкиры, помогавшие региону, получили около 80 млн, то есть меньше 1% от общей суммы.

Один из банкиров называл комиссию в 3% ростовщичеством. Дочерние компании Московской области явно переплачивали банкам, но это еще не все. Одним из пунктов того самого джентльменского соглашения, заключенного между «РИГрупп» и ее помощниками, был вопрос распределения этих денег. Да, комиссия, как правило, вдвое превышала обычную, и эта разница возвращалась в компанию Буллок.

Получается, что несоразмерно большую часть полученных в долг денег область и ее «дочки» напрямую передавали компании «РИГрупп». За что? А просто она была связана с высокопоставленными людьми в подмосковном правительстве. Практикой распилов и откатов сейчас никого не удивишь. Равно как и наличием у чиновников предприимчивых родственников, которые очень удачно участвуют в конкурсах на право исполнения госзаказа.

Мне рассказывали, что одним из наиболее популярных видов «семейного» бизнеса среди родственников подмосковных глав администраций является изготовление плитки. Благодаря их стараниям, тротуары многих райцентров Московской области отделаны именно этим материалом. Министр финансов Кузнецов не занимался дорожными работами, зато у него была возможность привлечь жену к решению финансовых проблем области.

Несмотря на трудное положение региона, дефицит денег и жизнь взаймы, Подмосковье могло себе позволить платить компании Жанны Буллок щедрую комиссию за размещение облигаций. И, видимо, это даже никого особо не удивляло. По крайней мере, за все годы, что «РИГрупп» размещала облигации, никто не возмутился размером комиссии, черным по белому написанным во всех эмиссионных документах. Напротив, от чиновников в адрес компании можно было слышать только слова благодарности. Интересно, за что…

Счастливая семья

Это придавало еще больше смелости сотрудникам компании, вдохновляя их расширять границы сотрудничества с подмосковным правительством. «РИГрупп» и «дочка» подмосковного правительства МОИТК вместе строили сеть торгово-развлекательных центров с символичным названием «Счастливая семья». Как правило, для них выбирались лучшие места в районных центрах. Часто они строились возле железнодорожных вокзалов, через которые тысячи жителей города ежедневно ездят на работу в столицу.

Но привокзальные площади не всегда свободны. К примеру, в Сергиеве Посаде возле вокзала стоял стадион «Спартак». Конечно, ему было далеко до дворцов спорта в Химках или Мытищах. Губернатор не стал бы привозить туда президента или премьера – хвастаться нечем. Обычный старый стадион с футбольным полем и скамейками вокруг. Сюда приходили поиграть мальчишки, здесь проходили матчи местных команд. В общем, ничего примечательного.

Сотрудники «РИГрупп» и МОИТК решили, что город ничего не потеряет, если на его месте построить очередную «Счастливую семью». Несмотря на то что снос спортивных объектов не особо приветствовался правительством страны, стройка началась.

Удивительное дело: подмосковные власти вкладывали миллиарды в возведение санно-бобслейных трасс и горнолыжных склонов с искусственным снегом, но не могли поддержать и защитить небольшой стадион, доступный всем. Вероятно, недостаточно масштабный проект: нет возможности развернуться.

Чувствуя свою власть и поддержку областного правительства, строители из «РИГрупп» не особо церемонились с местным населением, которому стройка была не по душе. Жители Сергиева Посада уже смирились с тем, что потеряли стадион, но им трудно было выносить шум бетономешалок и грузовиков, доносящихся со стройплощадки каждую ночь. Несмотря на запрет вести строительство в темное время суток, «РИГрупп» возводила центр круглосуточно, будто боясь чего-то не успеть. Грунт из котлована сбрасывался в соседние дворы, из-за грязи невозможно было пройти по улице.

Жители окрестных домов попробовали пожаловаться в мэрию, но местные чиновники только делали огромные глаза и говорили тихим шепотом: «Да вы знаете, кто за этой “РИГрупп” стоит?»

Отчаявшись найти правду у чиновников, активисты из Посада решили пойти в саму «РИГрупп» и попытаться убедить ее всесильную хозяйку вести себя по-людски. Они приехали в Москву, на Славянскую площадь. Как ни странно, Жанна Буллок даже согласилась их принять. Но, как и следовало ожидать, осталась глуха к их просьбам.

После встречи с Буллок, у жителей Сергиева Посада впечатлений осталось на полгода. Они пересказывали друг другу разговор, обсуждая диковинную женщину, которая их принимала. «Мы заходим в кабинет, а там сидит не то кукла, не то манекен со светлыми волосами, – вспоминали они, – мы начинаем ей говорить о наших бедах, а она в ответ тараторит что-то непонятное тихим голосом».

«Счастливую семью», естественно, построили. Вскоре такие же «семьи» появились и в других городах, к примеру, в Серпухово. Председатель местного совета депутатов Николай Дижур возмущался, что «РИГрупп» получила два участка в центре Серпухово под торговый и офисный центры без всякого конкурса.

В Сергиеве Посаде компания построила еще один торговый центр, в двух шагах от Троице-Сергиевой лавры. Раньше там работал старый открытый рынок, который очень любили местные жители за низкие цены.

Торговавшим на нем предпринимателям было некуда идти. Но «РИГрупп» предложила им стать соинвесторами строительства нового торгового комплекса. Сто пятьдесят бизнесменов заплатили по 12 000–15 000 долларов за возможность снимать площади в нем по льготным тарифам. В 2006 году, после завершения строительства, они завезли товары в новый центр и хотели было начать торговлю, но администрация комплекса внезапно повысила арендную плату. Раньше предпринимателям обещали сдавать помещения за 360 долларов за метр в год, а теперь требовали уже 540 долларов.

Торговцев вызывали в кабинет директора торгового центра по одному и заставляли подписывать договоры с новыми ставками. У тех, кто отказывался, просто опечатывали торговые точки вместе с товаром. Тем, кто хотел просто уйти и прекратить торговлю, возвращать взносы никто не собирался.

Местные бизнесмены хотели было пожаловаться в милицию и прокуратуру, но там, так же, как и в городской администрации, их сочли сумасшедшими. «Да вы знаете, с кем связываетесь? – спрашивали люди в погонах. – Вы знаете, что это правая рука Громова?»

К жалобам пострадавших предпринимателей решили прислушаться только после бегства Кузнецова и Буллок за границу. Тогда зампрокурора города сам попросил их написать заявление на «РИГрупп», чтобы у него была возможность возбудить дело по факту мошенничества.

Новая Рублевка

До середины 2008 года желания Жанны Буллок очень быстро становились законами Московской области, а ее фантазии получали реальное воплощение.

Однажды мне довелось в этом убедиться, когда в августе 2006 года я приехала на берег реки Яхрома в окрестностях деревни Сорочаны Дмитровского района. Зимой здесь работает фешенебельный горнолыжный курорт, есть небольшая горка для катания с подъемником. Летом простаивающие площади сдали организаторам музыкального фестиваля «Этнолайф». Они оформили поляны и горки в этническом стиле. Привезли откуда-то бамбуковых бревен, сделали из них японские ворота, построили воздушные сферические конструкции из железных палок, украсили их какими-то тряпочками – в общем, было на что посмотреть.

Я бродила по территории курорта, любовалась красотами, потом решила залезть на гору, чтобы осмотреть окрестности.

С горы видна не только ближайшая территория, но и более отдаленные места: ряды домиков для гостей, речка, лес, поля и чудесное озеро. Казалось, оно совсем рядом и можно легко до него добраться. Я решила предпринять вылазку, надеясь, что вода в озере теплее, чем в Яхроме.

Не тут-то было. Озеро – в стороне от дороги. Путь к нему лежал через засыпанную песком площадку, на которой работали бульдозеры. Стоило на нее зайти, как ко мне подъехали охранники на джипе и поинтересовались, что я здесь делаю. Я сказала, что хочу на озеро, но они наотрез отказались меня туда пускать. «Это частная территория, – строго сказали они. – Здесь будет коттеджный поселок, пользоваться озером имеют только собственники».

Через три года я узнала, что купаться в приглянувшемся мне водоеме имела право только Жанна Буллок. Про этот ее девелоперский проект мне рассказали смешную и грустную историю. До сих пор надеюсь, что она несколько приукрашена. Мне хочется верить, что влиятельная строительница была не столь легкомысленной особой.

Согласно этой полулегендарной истории, Жанна приметила участок у озера тоже с высоты сорочанского горнолыжного склона. Поскольку она могла получить в области практически любой участок земли, только махнув рукой в его сторону, поляна у озера вскоре стала очередной стройплощадкой «РИГрупп». Там, возле деревни Ильинское, предполагалось построить коттеджный поселок для очень состоятельных людей. Горы песка, которые я застала, должны были изменить ландшафт согласно эстетическим предпочтениям создателей поселка. Но они не учли одну небольшую деталь: под землей там проходил магистральный газопровод или что-то вроде этого. Проводить земляные работы надо было с ювелирной точностью. А потом в построенных домах нельзя было бы разводить огонь, то есть состоятельные обладатели коттеджей остались бы без каминов и мангалов. Кроме того, из-за особенностей местности их погреба с элитными винами каждую весну затапливала бы вода. Понятно, что жить в таких домах мало кто захотел бы.

Обычный девелопер, начиная строительство, взвешивает все сильные и слабые стороны участка, чтобы не прогореть. Но «РИГрупп» могла себе позволить роскошь не думать о таких мелочах. Не вышел один поселок – получится другой. Благо за время своего существования компания купила или получила от местных администраций пятнадцать участков земли в подмосковных райцентрах. Ей удалось построить два поселка – «Павловская слобода» и «Поливаново».

Первый был предметом особой гордости хозяйки «РИГрупп». Он расположен на Ново-Рижском шоссе в районе поворота на Нахабино, в нескольких десятках километров от Москвы. За обклеенным зелеными логотипами «РИГрупп» забором стояли шесть домиков для самых взыскательных жильцов.

Если в 1990-е годы дома в районе Рублевки напоминали неприступные средневековые крепости, то теперь в моде была европейская скромность и экологичный подход.

Показывая уютные дома потенциальным покупателям, сотрудники компании говорили незнакомые слова вроде «экоэстейт» и «экодевелопмент».

В домах из финского клееного бруса Жанна Буллок проводила выставки модных европейских дизайнеров, надеясь, что это привлечет покупателей.

Каждый дом в поселке стоил более 6 млн долларов. Коттеджи стояли вокруг небольшого пруда с фонтаном. В каждом из них было по пять туалетных комнат, унитазы и раковины в которых были сделаны по проекту супер-модного дизайнера Филиппа Старка. На деревянных стенах висели умиротворяющие лесные пейзажи. Под потолком – люстры со стразами Сваровски (куда уж без них).

Окна домов выходили на соседние коттеджи – спрятаться от соседей за высоким забором было невозможно, но это совсем не смущало строителей. Они надеялись, что весь поселок оптом купят представители одной корпорации, которые захотят видеть друг друга даже в минуты отдыха.

Интерьер одного из домов спроектировала сама Жанна Буллок. В нем старые часы, комод и самовар соседствовали с модными аксессуарами от дизайнеров Ральфа Сакса и Армана. Очень точная метафора жизни новой российской элиты, которая еще недавно считала, что загородный дом – это советская дача с удобствами во дворе, а теперь получила возможность оформить его «богато» – как за границей.

Хранительница очага

Должно быть, тогда Буллок мечтала стать эдаким рублевским культуртрегером, научить состоятельных людей жить красиво в ее дизайнерских поселках.

Ее стремление понятно: до того, как стать женой министра финансов области, она жила в США и зарабатывала на жизнь тем, что покупала квартиры в запущенном состоянии, условно говоря, за миллион долларов, вкладывала столько же в ремонт и декорирование и продавала уже за три миллиона. Этот вид бизнеса был довольно распространен в США до кризиса: многие мечтали заработать на росте стоимости слегка обновленных квартир. Образ ухоженной и амбициозной женщины средних лет, которая забросила свою старую профессию и стала риелтором-декоратором, даже вошел в американские фильмы и телесериалы.

В стремлении заработать на воздушном пузыре американского рынка недвижимости Жанна Буллок ничем не отличалась от сотен и тысяч таких же отчаянных домохозяек, решивших создать женский бизнес. Собственно, «RIGroup» в США расшифровывалась как «Renovation Interiors Group» (то есть всего лишь «Группа по обновлению интерьеров»). Уже потом, приехав в Россию в статусе жены министра, она стала преподносить свою компанию как международную девелоперскую инвестиционную группу «Russian Investment Group». Хотя никаких осуществленных девелоперских проектов, кроме тех самых квартир в Нью-Йорке, у нее не было.

Биография самой Жанны чем-то похожа на сущность ее американского бизнеса. В том смысле, что она всегда стремилась себя приукрасить и облагородить. На самом же деле в судьбе жены министра много неясного.

Известно, что двадцатичетырехлетняя Жанна Михайловна Булах приехала в Нью-Йорк из родного белорусского городка Кобрин в конце 1980-х или начале 1990-х. К тому времени у нее уже была дочь от первого брака Зоя и, вроде бы, диплом об окончании ленинградского филфака (хотя в архивах ни одного из питерских вузов ее фамилии так и не нашли).

Жанна утверждала, что на первых порах служила няней семерых детей одного ортодоксального еврея, жена которого находилась на лечении в психбольнице (хотя ее злопыхатели говорили, что она занималась куда менее благородным ремеслом). Потом устроилась продавщицей в магазин. А к 1992 году уже работала переводчицей в конторе адвоката Эммануила Зельцера, который вел американские дела «Инкомбанка». Однажды начальник послал ее встретить в аэропорту молодого вице-президента банка Алексея Кузнецова. Он уже был женат, но вскоре предпочел супруге молодую переводчицу. Через несколько лет у них родилась дочь Евгения.

Примечательно, что о наличии влиятельного мужа Жанна Буллок вспоминала только тогда, когда это становилось необходимо. Например, во время переговоров с девелоперами представители ее компании не скрывали, что за ними стоит именно министр Кузнецов.

Однако когда в Forbes вышла статья о том, как жена министра прибрала к рукам самые привлекательные участки подмосковной земли, в редакцию позвонила разгневанная пресс-атташе госпожи Буллок. «Откуда вы знаете, что они женаты, – кричала она в трубку, – вы что, видели их паспорта?» Действительно, паспортов Булах-Буллок и Кузнецова журналисты не видели. Происхождение этих людей вообще окутано тайной. К примеру, после бегства Кузнецова СМИ стали писать, что министр финансов Московской области является, как и его жена, гражданином США. Этот факт он опровергал в своем интервью из-за границы.

Большие проекты

«Когда ты декоратор, все время приходится идти на компромисс, – жаловалась Жанна Буллок в одном из интервью. – Силы, потраченные на декорирование, строительство, ремонт, и обустройство ста метров, – те же самые, что и на тысяче, и на десяти, и на ста тысячах метров. Поэтому лучше заниматься чем-то большим».

Успешная бизнес-вумен знала, о чем говорит. После того как ее муж (или, во всяком случае, близкий друг) вошел в состав подмосковного правительства, с отделки и перепродажи нью-йоркских апартаментов она переключилась на застройку подмосковных угодий. Благо недостатка в земельных участках не наблюдалось.

Помимо коттеджных поселков в разных районах, сети торгово-развлекательных и офисных центров, «РИГрупп» строила отели, кинотеатры, офисно-деловые комплексы и даже жилые микрорайоны в Мытищах и Клину. В докризисные времена портфель проектов группы оценивался в 1,2 млрд долларов.

Правда, достроить удалось немногое. Поселки Поливаново и Павловская слобода уже были готовы, дома продавались во время кризиса другими компаниями. Но вот о завершении строительства комплекса «Два капитана» под окнами губернатора Громова пришлось забыть.

Лучше всего «РИГрупп» удавались проекты, которые осуществлялись вместе с дочерними компаниями Московской области. И дело тут не ограничивалось только торгово-развлекательными комплексами «Моя семья». МОИТК поддерживало компанию Жанны напрямую.

Больше половины выпуска облигаций «РИГрупп» первой серии выкупила областная трастовая компания, затратив около 700 млн рублей. Напомню, что МОИТК сама по себе никакой прибыли не генерировала, а жила за счет займов и кредитов, взятых под честное имя Московской области. По сути, областная «дочка» зачем-то кредитовала частную структуру.

В строительстве делового комплекса «Два капитана» интересы «РИГрупп» представляла ее дочерняя компания «СтройИнвест», которая выступала лишь заказчиком проекта. Деньги на строительство (9,6 млрд рублей) давала МОИТК.

Стройка началась в 2006 году. Предполагалось завершить ее через три года. Генподрядчиком выступала СК «Оникс», зарегистрированная в Доме металлургов на Славянской площади, где находился офис «РИГрупп». Впоследствии ее сменило ООО «Стройбизнесновация», прописанное по тому же адресу. Поскольку опыта и, вероятно, возможностей для возведения такого объекта у компаний не было, они наняли проверенного подрядчика – австрийскую компанию «Strabag», которая тогда же занималась реконструкцией гостиницы «Москва».

Сумма контракта составляла 5 млрд рублей. Однако австрийцам заплатили только половину этих денег. Выходит, что часть выделенных МОИТК средств просто бесследно растворилась в недрах «РИГрупп».

Не дождавшись оплаты долга, Strabag подала в арбитражный суд Москвы иск к «Стройбизнесновации». Судья поддержал доводы строителей и постановил выплатить им 3,2 млрд рублей, но денег опять не поступило. С 2010 года австрийцы судятся уже с областным министерством имущественных отношений в подмосковном арбитраже. Предмет спора – недостроенные башни «Двух капитанов», которые Strabag хочет забрать себе в счет оплаты долга. Если суд встанет на сторону компании, то Подмосковье лишится объекта, на который через МОИТК потратило 9 млрд рублей.

Строительством спортивных объектов, которые так любил открывать губернатор, тоже занималась дочерняя структура «РИГрупп» под названием «Спецстрой-2».

Она выступала заказчиком и генподрядчиком строительства оздоровительных комплексов в разных райцентрах, а также реконструировала два десятка районных домов культуры. По некоторым данным, компания получила за труды не менее миллиарда долларов. Кроме того, она выпустила облигации на 2 млрд рублей под поручительство МОИТК, утяжелив и без того весомую кредитную историю «дочки» подмосковного правительства.

Подмосковный рэкет

Кажется, люди из «РИГрупп» успели наследить везде, где только можно. Чтобы увидеть еще одно свидетельство их эффективной работы, мне пришлось изрядно испачкать свои любимые ботинки.

Летом 2009 года я приехала в Сергиев Посад, чтобы с местным журналистом, который согласился мне помочь, осмотреть развалины империи, созданной Кузнецовым и его помощниками.

Один из районов города называется «Островок». Это довольно тихое зеленое место с сосновым лесом, раскинувшимся на берегах Вифанских прудов. Здесь стоят видавшие виды кирпичные дома. Не трущобы, конечно, но и далеко не новостройки. Рядом с ними, прямо на берегу пруда когда-то было небольшое футбольное поле с деревянными воротами.

Оно и привлекло внимание «Объединенной строительной группы» – семейной девелоперской компании средней руки. К этому участку основатель группы Кирилл Лаврецкий стал присматриваться очень давно. Еще в 1997 году ему стало понятно, что нужно строить именно здесь, потому что Сергиев Посад был третьим по инвестиционной привлекательности подмосковным городом после Одинцова и Мытищ. Тут жило достаточное количество состоятельных людей. Кроме того, Троице-Сергиева лавра привлекала богатых паломников, которые теоретически могли бы купить тут себе коттедж.

Но ни одного коттеджного поселка или хотя бы элитного жилого комплекса в городе не имелось. Так родилась идея архитектурного ансамбля из одиннадцати домов, как будто каскадом спускающихся к водам Вифанских прудов. На крышах можно было бы построить патио с видом на речку и лес.

Для осуществления такого проекта небольшой компании нужен был инвестор. В поисках такового Лаврецкий однажды зашел в посадский филиал ИКМО. В нем тогда еще работало старое руководство. Всем было известно, что Владимир Мальцев дружит с Громовым, у компании есть ресурс, так что проблем со стройкой и ее финансированием возникнуть не должно.

Так ИКМО стало инвестором проекта. Работать строителям было нелегко. Жители соседних домов выказывали недовольство тем, что у них под окнами начнется стройка. Они устраивали пикеты, собирали подписи в защиту Островка.

Лаврецкий лично встречался с ними, обещал построить детский сад, которым смогут пользоваться все, провести освещение, очистить пруд от промышленных отходов. Местные власти уверяли жителей, что ни одно дерево при строительстве не пострадает: уже составлен дендроплан, где посчитана каждая сосна и каждый куст. Часть леса, конечно, отгородят, но доступ к воде у людей никто не отнимет. Для них оборудуют нормальный пляж с чистой водой, где можно будет купаться, говорили чиновники.

Но «островитяне» оставались непреклонны. «Если у спонсоров деньги есть, а я вижу, есть, и немалые, – наивно рассуждал активист Иван Лещенков, – то пусть они очистят пруды, благоустроят территорию и ничего не строят, а мы им скажем спасибо».

Через три года после этого собрания я встретилась с Лещенковым. Седобородый старичок с добрыми лучистыми глазами, искренний и верующий человек. Ему очень не хотелось, чтобы любимый Островок изменился. В 2007 году он с другими защитниками природы пытался остановить строительную технику, которая должна была начать рыть котлованы на футбольном поле.

Они митинговали и устраивали молебны вокруг стройплощадки, а неподалеку даже поставили деревянный крест метра два высотой.

И вот прошло два года, и этот крест, как и вся местность в округе, зарос высоченной травой. Осока и крапива выше человеческого роста. Чтобы добраться до котлована, который некогда вырыла строительная группа, мне пришлось вслед за Лещенковым пролезть в дырку в заборе, а потом долго скакать по буеракам и пробираться по непроходимым зарослям.

Наконец мы у цели. На дне котлована я увидела только остатки арматуры. Никакой строительной техники на площадке. Стройка замерла. Кажется, навсегда. «Сначала мы пытались с ними бороться, под бульдозеры ложились, а потом подумали: как Бог даст, – умиротворенно улыбаясь, говорил мой проводник. – И Бог дал: у них кончились деньги».

На самом деле, причина не совсем в этом. Чтобы узнать, что же в действительности произошло, мне нужно было встретиться с хозяином строительной группы Кириллом Лаврецким.

Его офис располагался в неприметном здании в районе станции метро «Динамо». Вроде бы там прописан какой-то благотворительный фонд.

Позвонив в дверь, я сказала суровому охраннику, к кому иду, и услышала грохот захлопнувшейся за мной железной двери. «Ну, вот и попалась», – пронеслось в голове.

Кабинет хозяина тоже выглядел внушительно: сувенирное оружие на стенах, юбилейный значок ФСБ на столе. Помню, я еще обратила внимание на плетку, которая лежала рядом с креслом начальника, на тумбочке. Искренне надеюсь, что это просто забавный подарок от партнеров, а не инструмент мотивации подчиненных.

Сам хозяин кабинета – солидный мужчина средних лет. Говорил он с некоторой неохотой, но в то же время видно было, что у него наболело.

Он поведал, что проблемы у его компании начались не в связи с кризисом, а после смены руководства ИКМО в 2007 году. Как раз тогда Мальцева сменил молодой сотрудник «РИГрупп» Дмитрий Демидов.

С «Объединенной строительной группой» он провернул ту же схему, что и некогда его предшественники с девелопером Россихиным из Ступино. На строительство Лаврецкому выдали сначала небольшой аванс, но потом стали задерживать перечисление денег. Вскоре он оказался должен поставщикам и не мог продолжать строительство. Вот тут-то и началось самое интересное.

«Нет бы они сказали, что разрывают договор, – возмущался Лаврецкий. – Ведь обещали заплатить завтра-послезавтра, осознанно загоняя нас в интимное место».

Когда стало понятно, что стройка наглухо встала, Демидов пригласил Лаврецкого на беседу, но не к себе, а в офис «РИГрупп» на Славянской площади. Там ему прозрачно намекнули, что стоит отдать объект компании Жанны Буллок за долги по-хорошему, потому что у нее есть очень влиятельные покровители в администрации области.

По словам Лаврецкого, у «РИГрупп» в то время была довольно нехорошая репутация: если тебя пригласили в Дом металлурга – понятно, что будут отжимать объект. На уговоры отдать проект он не поддался. Во что ему обошлась эта принципиальность, он рассказывать не хотел. «На любую силу есть другая сила, – уходил он от ответа. – Мы отбились, а многие не отбились. Там очень много народа пострадало».

В конце концов Лаврецкому удалось отсудить объект у ненадежных инвесторов. Пока он искал новых партнеров, котлован в Сергиевом Посаде зарастал густой травой, а перспективы завершить проект становились все более туманными.

Главным виновником такой ситуации строитель считал нечистоплотного руководителя ИКМО Дмитрия Демидова. Лаврецкий говорил о нем, не скрывая досады. «Как можно относиться к молодому человеку, который на деловые переговоры приезжает в шортах и на “Ferrari”?» – натужно усмехался он.

У главы ИКМО Демидова действительно наблюдалась странная любовь к дорогим машинам. К директору ступинской компании он приезжал на дорогом «Лексусе». Писали, что во время его работы на благо Московской области в его гараже стояло двадцать дорогих иномарок, в том числе «Maybach», «Ferrari», «Porsche», «Lamborghini» и «Rolls-Royce». Зачем Демидову столько средств передвижения я понять так и не смогла. Решила называть это явление «автопарк-неделька»: неприлично же серьезному человеку каждый день на одной и той же машине ездить – нужно менять.

Думаю, до такого уровня «потребительской культуры» двадцатисемилетний молодой человек дошел не сам. У него перед глазами имелись яркие примеры из числа топ-менеджеров «РИГрупп» и чиновников подмосковного правительства, которые не скрывали, что живут красиво и очень богато. Многие бизнесмены, годами зарабатывающие себе состояние, могли бы позавидовать такому размаху и роскоши.

Глава пятая Красивая жизнь

Кукольный дом

Одетая в строгий деловой костюм ухоженная блондинка неспешно идет по террасе мимо ряда складных кресел, спускается по белой мраморной лестнице, разговаривая с кем-то по телефону. «От успеха зависит материальное благосостояние, а оно позволяет купить здесь землю», – говорит Жанна Буллок о своем поместье на Рублевке.

Документальный фильм немецкого режиссера Ирене Лангеманн о жизни рублевских обитателей снимался весной, когда вместо роз на участке Жанны виднелись одни колючки. Вот жена министра просит садовника дать ей секатор и собственноручно подрезает кусты под 45 градусов, как «учат умные книжки по садоводству».

Позади нее – двухэтажный дом, типичный рублевский новодел под старину. «Башенка», крыша с покрытием под черепицу, окошки разных размеров – от шестиугольных до арочных. Между флигелем и основным зданием – переход со сплошным зеркальным остеклением. Кажется, архитекторы искренне старались исполнить пожелание заказчиков и сделать «богато».

Я не эксперт по современному искусству, ничего не понимаю в новомодных картинах – могу только, как и все, кивать с умным видом, приговаривая «да-да, впечатляет». Возможно, поэтому мне непонятно, почему, имея в своем распоряжении столько денег, столько связей с архитекторами, Жанна могла терпеть на своем земельном участке это розовое нечто. Вы не поверите, но жилище министра финансов Московской области было покрашено розовой краской и напоминало домик Барби, изготовленный на одной из китайских фабрик.

Предполагался маленький Версаль. Лужайка с пихтами перед домом повторяла очертания знаменитых французских садов. В центре стоял небольшой фонтан, к нему сходились каменные дорожки, по краям которых были рассажены кусты роз.

На внушительном по размерам участке стояло несколько берез, было место для пикников с еще не покрашенными после зимы шезлонгами. От посторонних глаз обитателей жилища скрывал трехметровый кирпичный забор.

Огромные заборы вообще в традициях Рублевки. Сразу видно, что здесь живут люди, которым есть что скрывать. И эти привычки они несут с собой повсюду. Строители коттеджей для состоятельных людей в индийском штате Гоа немало удивлялись, когда их просили соорудить забор высотой в два человеческих роста. Вообще там не принято строить ограды выше метра высотой – соседи могут пожаловаться властям. Но рублевские обитатели нашли выход из этой сложной ситуации: они стали селиться в Гоа коммунами – когда вокруг все свои, жаловаться никто не пойдет.

Думаю, пройдет еще не один десяток лет, пока состоятельным людям с Рублевки станет нечего скрывать и они, подобно английским лордам или американским нефтяным магнатам, смогут наслаждаться покоем за жиденьким деревянным заборчиком, преодолеть который сможет даже ребенок.

Пока же это – странное место, где в своих неприступных жилищах прячутся от реальности успешные бизнесмены и чиновники. А рядом течет совсем другая жизнь. За высокими заборами можно встретить настоящих бомжей, которые побираются на элитных помойках. К такому контрасту все привыкли, и он никого вроде бы не смущает.

По крайней мере Жанна Буллок в том фильме не уставала нахваливать свое жилище. «Как-то случайно мы нашли это место, – ворковала она. – Стали пускать корни, развиваться, поскольку репутация Рублевки высока. Это было пристанище всех наших генсеков. Это безопасное место, охраняемое милицией, а с другой стороны, ничего не бывает просто так – мы нашли друг друга». Имеется в виду, вероятно, что «нашли друг друга» Жанна с Рублевкой…

Внутреннее убранство дома, розового снаружи и мраморного внутри, тоже поражало роскошью и излишеством. В холле вдоль белоснежной лестницы с коваными перилами висел десяток картин в широких золоченых рамках. Вот, цокая каблуками по белому мраморному полу, Жанна спускается вниз, проходит мимо белых колонн и люстр с канделябрами и садится завтракать в одно из таких же белых плетеных кресел. Рядом на диване лежит меховое манто, возле ног трется голубой британский кот. Позади нее – уютный зимний сад с небольшими деревцами.

За чашкой утреннего кофе Жанна говорит домработнице, что собирается отметить свой день рождения в Париже. Поскольку ее дочь Евгения тоже едет, то прислуге придется отправиться вместе с ними. Домработница не верит своему счастью: она еще никогда не была в Париже. Но для жены областного министра финансов эта поездка, похоже, – обычная рутина. Тем более, что по некоторым данным у нее в столице Франции квартира, купленная ею через ряд офшоров за 12 млн долларов.

За несколько лет в Подмосковье она уже привыкла к новому качеству жизни, роскоши, дорогим нарядам, знакомым, пользующимся известностью. Кажется, что именно так и устроена жизнь. Все люди вокруг живут именно так, ни в чем себе не отказывая.

Думаете, она брала пример с коллег Кузнецова по банковскому бизнесу? Не только и не столько. Подмосковные чиновники тоже весьма обеспеченные люди, у которых можно поучиться красивой жизни.

Богатые жены

Если верить декларациям о доходах ключевых областных министров, обнародованных в 2010 году, у каждого из них – земельный участок с домом, а также квартира, но это довольно скромный минимальный набор жизненных благ. У некоторых сотрудников областного правительства имущества куда больше.

У заместителя председателя правительства и министра транспорта Подмосковья Петра Кацыва, к примеру, два участка земли по гектару, два дома, две квартиры и гараж. У его супруги, которая, по некоторым данным, руководит муниципальным лицеем № 11 в Химках, – еще один участок, квартира, в также два дома площадью 330 и 1043 квадратных метра. За год она, скромный директор лицея, заработала 83 млн рублей, а ее муж – всего 2 миллиона. Примерно такой же была и официальная зарплата губернатора Громова.

К сожалению, декларации чиновники составляют так, что невозможно понять, что за дом такой на его имя записан. Может, всего лишь летний чайный домик, как у Лужкова в Калужской области. Там у бывшего мэра Москвы было сосредоточено все его имущество: деревянный дом, баня, пасека на 50 ульев, автомобильный прицеп для них собственной разработки да старый «ГАЗ» в гараже. Выглядит скромно и без изысков.

Имущество жены министра Кацыва явно более презентабельно: трудно представить себе деревянную дачу площадью за тысячу квадратных метров. Это может быть такой же «дворец Барби», в котором когда-то жила Жанна Буллок.

В собственности супруги губернатора Громова Фаины – тоже немаленький жилой дом площадью почти 700 квадратных метра и участок земли размером около гектара. Правда, официальные доходы ее намного скромнее – менее 200 000 рублей в год. В отличие от Жанны Буллок или Елены Батуриной, Фаина Громова никогда не была успешной бизнес-вумен при муже-чиновнике. В конце 1990-х Громова числилась среди совладельцев фирмы «Альфа Нефто-Сервис» – дочерней структуры компании «Нефто-Сервис», владевшей сетью подмосковных автозаправок. В 1997 году она, по данным единого госреестра юрлиц, открыла косметический салон «Виктория» на паях с Наной Анджапаридзе-Геловани. Но уже в 2004 году фирма была ликвидирована. С тех пор ни в каких бизнес-проектах семья губернатора замечена не была. Разве что в 2006 году депутат Госдумы от Одинцовского района Виктор Алкснис просил провести расследование по факту передачи правительством Московской области 46,55 га земли в подмосковном поселке Барвиха родственникам Фаины Громовой, но результатов этой проверки нет до сих пор.

«Понятно, когда вице-губернатор Московской области господин Пантелеев получает участок площадью семьдесят три сотки в Барвихе, – иронизировал депутат на заседании Думы, – поскольку, по Райкину, что охраняешь, то и имеешь. Но непонятно, какое отношение к этому имеет свекровь по первому браку Фаины Александровны Громовой, жены губернатора Московской области Громова, которая получила в собственность там же, в Барвихе, участок площадью 46,55 гектаров». По каким-то неизвестным причинам губернатор не стал оспаривать это утверждение в суде и требовать компенсацию за ущерб своей репутации.

По данным депутата, после оформления прав собственности участки были проданы за «миллионы долларов». Он просил думские комитеты по бюджету и по безопасности запросить у налоговой данные об этих сделках, но его никто не услышал.

Подмосковные небожители старались делать так, чтобы об их состоянии знало как можно меньше людей. Не знаю, какие мотивы двигали Жанной Буллок, когда она пустила в свой особняк и офис съемочную группу немецкого документального фильма про Рублевку, но вскоре она одумалась и поняла, что этого делать не стоило. У любого жителя любой страны, который увидел бы этот фильм, мог возникнуть закономерный вопрос: за чей счет банкет?

По некоторым данным, сотрудники «РИГрупп» сделали все возможное, чтобы фильм с Жанной Буллок никогда не увидели бы по крайней мере в России.

На связь с продюсером фильма Вольфгангом Бергманном якобы вышел директор ООО «РИГрупп» Александр Есин, который предложил продать ему права на прокат этого фильма за 50 000 евро.

После этой сделки фильм можно было показывать только с его разрешения, которое оказалось очень непросто получить. По крайней мере, прокатная и фестивальная судьба картины не сложилась.

Предметы искусства

Вообще, Буллок, Кузнецов и их товарищи были известными меценатами в мире искусства. Должно быть, для них это оказалось и данью моде, и способом наладить неформальные отношения с бизнесменами, которые тоже не чужды прекрасному.

Кроме того, любой человек, получив богатство, вскоре задумывается о том, что хорошо бы на эти деньги поднять свой социальный статус. Если раньше для этого нужно было посещать балы и знать правила хорошего тона, то теперь желательно ходить на аукционы и покупать предметы искусства.

За несколько лет, пока Алексей Кузнецов управлял финансами Подмосковья, его супруга стала настоящим экспертом на российском рынке современного искусства. В своих интервью она любила рассуждать о том, как новые богатые люди начинают доминировать на аукционах, их вкусы отличаются от тех, кто собирал шедевры годами, из-за чего картины современных художников стоят все дороже.

«Кроме того, современное искусство и то, что его окружает, модно само по себе, – говорила Жанна в интервью Forbes. – Это такая социальная вещь: ты в тусовке, тебя всюду приглашают, о тебе упоминают».

Благодаря такой расчетливой любви к искусству Жанне Буллок удалось прославиться как филантропу и ценителю прекрасного. Для этого пришлось немало потрудиться.

Ее компания арендовала площади в культурном центре «Винзавод» и стала проводить в галерее «RIGroup» всевозможные выставки и перформансы.

Кроме того, она устраивала выставки российского современного искусства в Майами в рамках ярмарки «Art Basel Miami Beach».

Это подразделение известной базельской ярмарки, отличающееся тем, что здесь галереи представляют свой товар прямо на пляже. Среди покупателей частенько можно встретить звезд Голливуда. На открытии выступают рок-идолы вроде Ленни Кравица или Игги Попа.

Работы российских молодых художников не пользовалось тогда особой популярностью на Западе. Тамошние коллекционеры предпочитали либо проверенные русские имена, либо китайскую или индийскую экзотику.

Жанна Буллок поставила себе амбициозную задачу популяризировать российское искусство в Майами.

Несколько лет она вывозила туда работы наших художников. К тому времени Жанна уже успела прослушать курс лекций по современному искусству в институте при лондонском аукционном доме «Sotheby’s». А в 2007 году она вошла в попечительский совет Фонда Соломона Гуггенхайма, открывшего несколько музеев по всему миру.

Русские выставки Жанны Буллок проходили в том же месте, где фестиваль дизайна. В этом районе Майами собиралась самая гламурная публика: звезды присматривали себе новые вечерние наряды на церемонию Оскара, а заодно знакомились и с русским искусством, а также с меценатом Буллок, которая его и привезла. Неплохая пиар-акция для женщины, которую американская пресса до этого знала только по скандалу с «Bank of New York».

На вернисаж Жанны в Майами заходил и ныне покойный американский актер и режиссер Деннис Хоппер. Дело в том, что за полгода до этого «РИГрупп» спонсировала ретроспективу его фотографий в России. Выставка прославленного артиста, сыгравшего около двухсот ролей, в том числе в фильмах Фрэнсиса Форда Копполы, Вима Вендерса и Дэвида Линча, организованная совместно с фондом Гуггенхайма и Эрмитажем, должна была поднять Жанну Буллок на недосягаемую высоту. Даже подруга Романа Абрамовича Дарья Жукова, открывшая в 2008 году выставочный центр «Гараж» в Москве, не могла похвастаться такой представительной компанией.

Свой поселок Павловская слобода Буллок тоже превратила в выставочную площадку. К оформлению домов она привлекла самых модных европейских дизайнеров интерьеров – братьев Кампана, Нину Кэмпбелл и Арне Куинза. Мероприятие под названием «Russian Design Show» было призвано помочь продажам коттеджей.

Кроме того, Буллок поддерживала российских деятелей искусства. Она входила в попечительский совет премии Кандинского.

Вместе с Жанной искусством увлекался и ее муж. Возможно, именно он заразил ее тягой к прекрасному. Он занимался коллекционированием более двадцати лет. В его собрании насчитывалось свыше 4000 раритетов, включая редкие книги и картины.

Заместитель министра финансов Валерий Носов тоже не отставал. Его «Артмедиа Груп» владела несколькими специализированными журналами, а также порталом Openspace, который следил за жизнью российской и мировой художественной богемы. Пока Носов числился на госслужбе этим проектом занималась его жена Ирина. Однако он сам был частым гостем на всевозможных бьеннале и выставках. В 2007 году его компания организовала в Москве предпоказ российских лотов, которые собирался продать лондонский аукционный дом «Sotheby’s».

Зарубежные активы

Филантропия и коллекционирование предметов искусства стали модным трендом среди состоятельных россиян, равно как и посещение дорогих горнолыжных курортов. Не желая ни в чем уступать олигархам, а также надеясь заработать на знакомстве с некоторыми из них, в 2007 году компания Жанны Буллок купила две гостиницы в Куршевеле.

«Alpes Hotel Du Pralong» и «Crystal» могли обойтись ей примерно в 50 млн евро. В первой пятьдесят два номера, во второй – на один меньше. Предполагалось, что это только начало, и скоро у «РИГрупп» появится целая сеть из тридцати отелей на фешенебельных курортах.

Четырехзвездочный «Pralong» планировалось несколько перестроить: добавить двенадцать апартаментов и четыре двухуровневых пентхауса для продажи страстным поклонникам Куршевеля. Стоимость ремонта оценивалась еще в 27 млн долларов.

Но это для бизнеса, а для души Жанна Буллок приобрела несколько домов в Сан-Тропе, Лондоне и Нью-Йорке. Каждый из них обошелся ей в несколько десятков миллионов долларов.

Кроме того, в 2007 году на одну из ее офшорных компаний была зарегистрировала пятидесятиметровая яхта. Раньше она называлась скромно – «Teddy», но Жанна решила дать ей более звучное имя – «Tzarina», то есть царица. На яхте, сошедшей с голландской верфи «Amels» десять лет назад, шесть кают для команды и шесть для гостей. Последние новая хозяйка тоже решила оформить «богато».

По ее заказу дизайнер Майкл Льюис из итальянской студии «Alhadeff» превратил каюты яхты в нечто футуристическое.

Для оформления интерьеров дизайнеры выбрали серые и голубые тона. Благодаря их стараниям, вместо привычных люстр на потолке появились световые пятна, похожие на капли воды, а в кают-компании – причудливо изогнутые стулья и столы. Судя по эскизам, изнутри яхта должна была стать похожа на космический корабль будущего.

Эта яхта стоила 15 млн долларов. Позже компания ОРСИ, которая занималась долгами «РИГрупп», заявила, что эти деньги были выведены из Ипотечной корпорации Московской области, которая как раз тогда размещала облигации.

Свадьба в Архангельском

Из каких источников семья Кузнецова-Буллок оплачивала свадьбу старшей дочери Жанны, неизвестно. Говорят, что свадебная вечеринка обошлась родителям невесты в 5 млн долларов.

И действительно, свадьба Зои Буллок и Тоусона Реммеля, сына американского сенатора Хармонда Реммеля, который возглавляет нью-йоркскую банковскую группу «Pryor Cashman», была обставлена помпезно – в лучших традициях американского кино.

Накануне церемонии, которая состоялась 28 июня 2008 года в усадьбе Архангельское под Москвой, будущие супруги провели репетицию в ресторане отеля «Националь» напротив Кремля. Несмотря на технический характер мероприятия, все были одеты в вечерние платья и костюмы. Пока жених и невеста репетировали свадебный танец, Жанна Буллок стояла у окна рядом со своим мужем Алексеем Кузнецовым и о чем-то тихо беседовала с ним.

Возможно, они говорили о том, что над группой подконтрольных им компаний сгущаются тучи и вскоре разразится настоящая буря, которая от их империи камня на камне не оставит.

Но нельзя же из-за опасений отменять церемонию свадьбы дочери, которую Жанна так тщательно планировала. Одних только цветов из Англии заказали десятки тысяч. Три фуры с растительностью немало удивили российских таможенников, но ведь без них нельзя.

Тема цветов стала основной для церемонии. Вот невеста в шикарном дизайнерском платье выходит из белого роллс-ройса, Алексей Кузнецов берет приемную дочь под руку и ведет по усыпанной цветками ромашек дорожке к зданию музея-усадьбы.

Все как в финале трогательных голливудских фильмов. Шлейф платья невесты несет маленькая девочка в розовом атласном платье. В зале их встречают еще десяток детей с цветами в корзинах, которые посыпают путь невесты лепестками.

В окружении сотен букетов на глазах пораженных роскошью гостей счастливые молодожены танцуют, а потом начинают принимать поздравления и раздавать подарки. По западной традиции, в тот вечер именно молодожены одаривали гостей небольшими памятными сувенирами.

Среди двухсот пятидесяти приглашенных на свадьбу было немало известных персонажей. Знающая толк в светских премудростях Жанна рассадила их на время приема так, чтобы, с одной стороны, никто не скучал, а с другой – не чувствовал себя ущемленным или обиженным недостаточно статусной компанией. Все столы на банкете также носили названия цветов. За столом «Ромашка» сидел министр финансов Кузнецов с Жанной Буллок, сенатор от Подмосковья Игорь Брынцалов, депутат Мособлдумы Вадим Андронов, губернатор Тверской области Дмитрий Зеленин – все с супругами.

За стол «Василек» посадили тогдашнего директора МОИТК Владислава Телепнева, руководителей «дочек» «РИГрупп» компаний «Росвеб» и «Росвеб-Офис» Андрея Варфоломеева и Артема Васильева с супругами. За столом «Нарцисс» среди прочих оказались директор Московского дома фотографии Ольга Свиблова, которая делала с Буллок несколько арт-проектов, и министр внешнеэкономических связей Подмосковья Тигран Караханов, описанный в книге главы российского представительства ИКЕА Леннарта Дальгрена, а также директор «РИГрупп» Александр Есин. За столом «Незабудка» можно было обнаружить вице-президента Банка Москвы Дмитрия Акулинина и бывшего директора МТС Василия Сидорова.

На вечеринку также пригласили главу Серпухово Павла Жданова, который помогал Жанне Буллок строить бизнес-центр «Плаза». Здесь же был директор ИКМО Дмитрий Демидов и верный соратник Кузнецова Валерий Носов. «Культурный фон» на мероприятии создавали дизайнер Игорь Чапурин, художник Сергей Бугаев по прозвищу Африка, а также некто Майкл Льюис (думаю, это все же был оформлявший яхту Жанны дизайнер, а не известный писатель и автор книг о финансовых махинациях на Уолл-стрит, хотя ему бы тут было на что посмотреть).

Примечательно, что среди приглашенных на свадьбу было не так много чиновников из подмосковной администрации. Даже не знаю, в чем тут дело. Быть может, отношения со многими из них у Кузнецова и Буллок были исключительно рабочие, а то и вовсе напряженно-враждебными. А может, родители невесты не сочли их достаточно гламурными для такого мероприятия.

Во время ужина гостей развлекали музыканты, изысканные блюда сменяли друг друга. Счастье новобрачных и их родителей, казалось, ничто не сможет омрачить.

Но не тут-то было. Через месяц администрация Московской области сообщила, что министр финансов Кузнецов попросил освободить его от занимаемой должности «по семейным обстоятельствам». Вскоре стало понятно, что он уехал за границу, чтобы избежать возможного ареста по подозрению в финансовых махинациях и мошенничестве. В отношении менеджеров «РИГрупп», некогда недосягаемых для правосудия, тоже завели уголовные дела.

Сотрудники компании еще несколько месяцев продолжали делать вид, что все хорошо, но чем больше проходило времени, тем яснее становился масштаб надвигающейся катастрофы – тем более, что с 2007 года бушует финансовый кризис. Это чувствовал Кузнецов, но остальные чиновники как будто предпочитали не замечать непомерного долга региона.

Министр финансов успел сбежать в самый ответственный момент, а разбираться с тем, что он натворил, оказалось некому. Казалось, области не спастись от банкротства. Для губернатора Громова это стало бы позорным концом его долгой карьеры.

Глава шестая Крушение надежд

Долговой ком

Кузнецов и Буллок исчезли из страны так же внезапно, как и появились. Казалось, вот только что отгремела пышная свадьба Зои Буллок, еще не все гости успели прийти в себя, сотрудники усадьбы Архангельское выбросили еще не все завядшие цветы, а о министре финансов уже ничего не слышно.

Шаткое положение региона беспокоило инвесторов и раньше. Особенно нервничали те, кто купил себе долговых ценных бумаг подмосковных «дочек». Им было очевидно, что долговой кризис, начавшийся за океаном более полугода назад, вот-вот докатится и до России. Начнется настоящая буря, в которой смогут выжить лишь сильнейшие. А Московскую область отнести к таковым нельзя. Напротив, она полностью зависит от своих кредиторов.

И вот в середине лета среди банкиров поползли слухи, что главный архитектор подмосковной долговой пирамиды Алексей Кузнецов сбежал за границу.

О его отставке «по семейным обстоятельствам» стало известно за несколько дней до аукциона по размещению восьмого выпуска облигаций Московской области. Регион планировал занять еще 19 млрд рублей.

«Банкиры, подписавшиеся на выкуп этих бумаг, сразу поняли, что ситуация в области критическая, раз министр ушел всего за несколько дней до аукциона, – рассказывал представитель одного из банков, входивших в список со-организаторов того выпуска. – В шоке были и в самой «РИГрупп», даже для них отставка Кузнецова стала неожиданной. Все звонили друг другу и пытались убедить себя, что слух про Кузнецова всего лишь слух».

После отставки найти покупателей на долги Подмосковья стало очень нелегко – среди банкиров не нашлось желающих рискнуть парой миллионов долларов. Тем более, что риск правда велик: областное министерство финансов оказалось обезглавленным. В отсутствие главного банкира области его обязанности первое время выполнял его заместитель Валерий Носов. Но мог ли он гарантировать покупателям подмосковных ценных бумаг, что оставшиеся у власти генералы и полковники не поступят с кредиторами, как некогда с «Гута-банком»?

Многие кредиторы отказались покупать облигации. Чтобы хоть как-то сбыть их с рук, эмитенту, то есть подмосковному правительству, пришлось пойти на дополнительную премию по доходности.

«Рыночная ситуация и так уже была непростая в июне 2008 года, – вспоминал руководитель департамента по операциям с долговыми инструментами “Уралсиб Кэпитал” Борис Гинзбург, – а слухи об уходе Кузнецова только прибавили негатива». Организатор размещения «РИГрупп» усугубила ситуацию, решив продать бумаги двумя траншами: 10 млрд рублей. В середине июня и оставшиеся 9 млрд рублей в начале августа. «В результате второй транш бумаг обошелся области на 1,5% дороже, чем бумаги, размещенные в июне», – говорил Гинзбург.

Но это только цветочки. В дочерних компаниях Московской области уже начались проблемы. Директор ИКМО Дмитрий Демидов больше не излучал уверенность, как раньше. Казалось, даже дорогие машины не способны вернуть ему былой лоск.

Расплачиваться с подрядчиками, ведущими строительство домов, становилось все труднее. ИКМО задерживала платежи на месяц или два. Темпы строительства амбициозных проектов, а также обычных жилых домов, заселения в которые ждали сотни дольщиков, резко упали.

Причина в том, что ИКМО должна была ежеквартально выплачивать купоны держателям облигаций.

«Когда подходило 25-е число, Демидов носился как угорелый, чтобы набрать эту сумму и выплатить, – рассказывали мне строители. – Из-за этого он задерживал платежи генподрядчикам».

Стоит отметить, что часть размещенных облигаций подмосковных «дочек» выкупала сама «РИГрупп», чтобы потом использовать их для межбанковских сделок РЕПО. Она продавала их другим банкам с обязательством выкупить обратно через день. На стремительно падающем рынке такие операции стали довольно рискованными.

Говорят, что часть полученных от размещения облигаций денег Демидов размещал на фондовом рынке. До начала кризиса это позволяло выручить дополнительные деньги, но когда акции стали падать, это поставило под угрозу существование корпорации.

Теперь, когда приходил срок платить кредиторам, он отчаянно искал деньги, где только можно. Задерживал зарплаты сотрудникам, не платил строителям.

Найдя деньги, гасил первоочередные долги – за электичество, за телефон, расплачивался с самыми приближенными подрядчиками. Однако долговой ком нарастал. Он уже не мог управлять этими финансовыми потоками.

Как раз тогда, в середине 2008 года, сотрудникам компаний, которые занимались подсчетами кредитных рейтингов Московской области и ее «дочек», впервые стал звонить Валерий Носов. Раньше он, как и все чиновники, общался с ними через приемную, изредка приглашал на чай и устраивал презентации будущих проектов. Теперь все изменилось: он звонил людям из рейтинговых агентств на мобильный и рассказывал, что ситуация под контролем. Да, долг области большой, но он справится. Это знак, что дела идут совсем плохо.

Впрочем, вскоре и он ушел в отставку, оставив областных чиновников разбираться с миллиардными долгами, а сам занялся проектами в области современного искусства.

Трудная осень

Начиналась осень 2008 года, а вместе с ней и кризис российской экономики. Первый удар пришелся на банковскую систему, а также на самую закредитованную строительную отрасль.

Подмосковная пирамида получила удар с двух сторон: дочерние компании областного правительства не справлялись с огромной долговой нагрузкой, а «Московский залоговый банк» (МЗБ), через который шло большинство операций подмосковных финансистов, стремительно шел ко дну. МЗБ, как и «РИГрупп», являлся активным участником рынка операций РЕПО, занимался другими рискованными операциями. Доверия к банку с каждым днем становилось все меньше – люди стали снимать деньги со своих счетов. Чтобы как-то справиться с ситуацией, банк даже ввел беспрецедентную двадцатипроцентную комиссию за досрочное снятие денег с депозитов для физических лиц. Тем не менее убытки от потерь на фондовом рынке банк покрыть не смог: по некоторым данным, «дыра» в его балансе составляла 12 млрд рублей.

Из-за того что банк не мог расплачиваться со своими вкладчиками, в нем «зависло» около 8 млрд рублей. Бюджетных денег московской области, а также 1,5 млрд рублей «внучки» по имени «Энергоцентр». Эти деньги могли бы пойти на выплату долгов кредиторам. Но, похоже, «достать» их из банка оказалось уже невозможно.

В то время государственное «Агентство по страхованию вкладов» (АСВ) активно помогало оказавшимся в трудной ситуации банкам. Чиновникам было понятно, что тонущие финансовые структуры способны потянуть за собой всю российскую экономику.

В ноябре к АСВ обратились представители залогового банка и попросили о помощи. Сотрудники агентства сели изучать их балансы, но уже через час стало понятно, что сделка слишком невыгодна. Отказываясь спасать МЗБ, чиновники рисковали немногим. По сути, это был карманный банк Московской области. У него не имелось крупных проектов в других регионах, важных клиентов и вкладчиков – только несколько дочерних компаний Подмосковья, которые и без того запутались в долгах и скоро пойдут ко дну. А в том, что это произойдет, тогда уже мало кто сомневался.

Оставшись без руководителей, марионеточные директора дочерних компаний, не знали, куда бежать от кредиторов. Вскоре этими людьми заинтересовались и компетентные органы.

Первые посадки

Формальный повод к началу расследования милиции дал сам директор ИКМО Дмитрий Демидов. В сентябре он, вероятно, испугавшись проблем и ответственности, написал заявление на главу компании «РИГрупп-Финанс» Людмилу Бездель.

Почему именно на нее? Людям, близким к «РИГрупп», известно, что она являлась просто бухгалтером с правом подписи, свадебным генералом, а реальные решения в компании принимал ее управляющий директор Михаил Васильев. Он вел переговоры с контрагентами и инвесторами, принимал стратегические решения и воплощал замыслы Кузнецова и Буллок. Сам он об этом периоде своей жизни говорить отказывался, оправдывая это тем, что ничего уже не помнит о той деятельности.

Он и Бездель давно знали, что дела в «РИГрупп-Финанс» идут очень плохо. Уже в декабре 2007 года они за один день уволили семьдесят из ста работников компании. «Правда, расстались с нами достойно – выплатили положенные при сокращении два оклада», – вспоминала одна из сотрудниц. Компания продолжала существовать, помогая размещать облигационные займы Московской области.

Но этим она не ограничивалась. В июне 2008 года Бездель заключила с директором ИКМО Демидовым договор оказания агентских услуг по продаже корпорации ООО «Лэрен». Этой компании принадлежали права на строительство жилого комплекса в подмосковном Клину. Компанию оценили в один миллиард рублей. Громадная сумма для такого рода проектов, но это еще не все. Прав аренды на участок под застройку у «Лэрена» не было. Все, что имела компания, – это инвестконтракт на строительство от 2002 года.

Обычно подобного рода документы руководители районов, городов и областей подписывают пачками. Часто это всего лишь протокол о намерениях: компания обязуется построить здесь завод, а тут – детский сад. При этом основной пакет документов, включая право на землю и согласования проекта, делается позже, если делается вообще.

Зимой 2010 года новый мэр столицы Сергей Собянин искренне удивлялся, откуда в Москве так много инвестконтрактов, работы по которым за несколько лет не сдвинулись с мертвой точки. Он обещал пересмотреть их, возможно, часть из них продлевать вообще нецелесообразно.

То есть в собственности продаваемой за миллиард компании были лишь туманные обещания. Почему же ИКМО проявила такую щедрость? В этом деле есть важная деталь: «Лэрен» был прописан в том же здании на Славянской площади, что и «РИГрупп». Судя по всему, эта покупка – завуалированная форма спонсирования почти что из областного бюджета компании, подконтрольной жене министра финансов.

Лишившись былых покровителей, Демидов понял, что этой сделкой может подписать самому себе приговор, а потому решил превентивно пожаловаться на Бездель в милицию. В своем заявлении он написал, что руководитель «РИГрупп-Финанс» обманула его, заявив, что сможет добиться права аренды на земельный участок под застройку. Но мало того, что она не выполнила обещание, так еще и перевела указанную в договоре сумму сделки, миллиард рублей, на сторонние банковские счета. Казалось бы, Демидов снял с себя всю ответственность за эту операцию.

Но тут произошло неожиданное. Следователи, внимательно изучив материалы, увидели странность сделки, ее явно завышенную стоимость. Они заподозрили в мошенничестве не только Бездель, но и самого Демидова. В СИЗО отправились оба.

Думаю, никто из молодых специалистов «РИГрупп» и дочерних компаний Московской области такого не ожидал. Да, они совершали неоднозначные сделки и подписывали странные бумаги, но ведь решения принимали не они. Сидя в новой дорогой иномарке, Демидов, казалось, мог быть уверен, что его хата с краю. На вершине пирамиды находился явно не он. В случае чего, легко можно было сказать, что это было всего лишь исполнение воли Кузнецова.

Но от бывшего начальника давно уже нет вестей, а кто-то ведь должен ответить за все. Козлами отпущения были назначены марионеточные директора компаний, которые надеялись потихоньку уйти в тень, когда в воздухе запахнет жареным. Они просто не успели сбежать. Понадеялись, что их не тронут.

Но кого, если не их? Вряд ли губернатор Громов дал бы в обиду кого-то из своих друзей-министров, входивших в советы директоров дочерних компаний Московской области. Это люди, прошедшие с губернатором огонь и воду, а о том, кто такой двадцатисемилетний Дмитрий Демидов, Громов, наверное, и знать не знал.

Вскоре после бегства министра финансов и его супруги проблемы начались и у «РИГрупп». Министерство природных ресурсов поручило Росприроднадзору проверить, насколько законно она получала участки под строительство и не нарушала ли на них природоохранное законодательство. Тогда же компанией Жанны Буллок заинтересовалось МВД и другие правоохранительные органы.

В конце лета 2008 года заместитель прокурора Сергиева Посада попросил местного предпринимателя Юлию Белякину написать жалобу на одну из «дочек» «РИГрупп». Еще недавно бизнесменов, выгнанных из нового торгового комплекса, убеждали не конфликтовать с построившей его женой министра финансов. И вдруг все изменилось: прокуратура, казалось, искала повод, чтобы завести на нее еще одно уголовное дело.

Круг подозреваемых месяц за месяцем все расширялся, равно как и число компетентных органов, занятых изучением ситуации. В конце 2008 года к расследованию махинаций в Подмосковье подключился уже Следственный комитет при Прокуратуре России.

Он возбудил уголовное дело в отношении ровесника Демидова Владислава Телепнева, экс-директора МОИТК. Его также обвиняли в мошенничестве. По версии следствия, он в течение нескольких лет воровал деньги из областного бюджета.

Источники в правоохранительных органах говорили, что Телепнев делал это в 2006–2008 годах совместно с «неустановленными лицами». «Мошенники искусственно создавали “задолженности” Мособлправительства по ЖКХ перед различными структурами Подмосковья, – говорили правоохранители. – На погашение таких “долгов” выделялись колоссальные средства из бюджета. Объем хищений еще даже не подсчитан, но это будет очень крупная сумма».

Позже следователи выяснили, что около 600 млн рублей, выделенных из областного бюджета на нужды ЖКХ Пушкинского района, были выведены через фирмы-однодневки в офшоры. Аналогичные схемы работали примерно в десятке районов: Шатурском, Клинском, Коломенском, Ногинском, Чеховском, Химкинском и др. Общая сумма выведенных средств, по данным следствия, составила более 3 млрд рублей.

Деньги якобы выводились одинаково. Муниципальные унитарные предприятия в сфере ЖКХ декларировали фиктивную задолженность областного бюджета за якобы оказанные услуги. Право требования по этим долгам уступали фирмам-однодневкам, зарегистрированным при помощи паспортов бездомных, алкоголиков и заключенных. Потом бюджет отдавал фирмам-однодневкам несуществующие долги, которые уходили в офшоры.

МОИТК в этом случае проверяла акты выполненных работ и рапортовала, что все нормально. МОИТК с Телепневым во главе подписывала акты выполненных МУПами работ по ремонту жилых домов и котельных. Делала она это потому, что вообще занималась строительством и реконструкцией областных объектов. После этого счета за ремонт, которого, по версии следствия, не было, предлагалось оплатить из бюджета. За это Владислав Телепнев в конце 2008 года и отправился в СИЗО.

По словам его адвокатов, первоначально ему инкриминировали, что он путем фабрикации актов сверки выдумал несуществующие задолженности между предприятиями ЖКХ и МУПами. Однако после выяснилось, что долги были реальными, но деньги выводились из областного бюджета незаконно.

Телепнев, сидя в СИЗО, свою вину отрицал и отказывался давать показания против самого себя. Его защитники настаивали, что он действовал по поручению подмосковного правительства и Минфина, «выполняя социально значимые задачи в интересах области».

И снова парадокс: вместе с Телепневым не привлекли ни одного чиновника. Кузнецов скрылся за границей, и обвинения ему никто предъявлять не спешил. Но у Московской области есть, к примеру, еще и главное контрольное управление, которое почему-то не обратило внимания на подозрительные операции. Впрочем, им руководил давний соратник губернатора Виктор Шилин – его вряд ли стоило беспокоить.

По некоторым данным, в схеме привлечения средств на нужды ЖКХ были задействованы и банки. К примеру, следствие обратило внимание на банк ВТБ24, который финансировал подмосковных коммунальщиков под гарантии областного правительства. Были подозрения, что эти сделки были фиктивными, и деньги вообще не покидали банка, а все расчеты происходили только на бумаге. Банк кредитовал предприятия ЖКХ, а потом получал деньги из бюджета.

Возможно, некоторый свет на эту историю мог бы пролить глава управления по работе с крупными клиентами ВТБ Олег Жуковский.

В декабре 2007 года его припорошенное снегом тело было найдено возле собственного дома в элитном и строго охраняемом поселке Лесная Опушка Одинцовского района Подмосковья. Банкир лежал на дне пустого бассейна во дворе своего особняка со связанными руками и ногами. Расследование идет. Есть три версии – сердечный приступ, утопление, самоубийство. В доме следователи нашли якобы предсмертную записку. В ней Жуковский прощался с близкими и коллегами, писал, что «очень устал от жизни» и просит в своей смерти никого не винить.

«За двадцать лет работы в розыске я впервые сталкиваюсь с таким экзотическим способом самоубийства, – говорил один из оперативников репортерам газеты “Коммерсантъ”. – Связать себе руки без посторонней помощи задача не простая, он же не фокусник Гарри Гудини».

Некоторые свидетели по делу Телепнева якобы говорили следователям о том, что Жуковский находился в курсе странных схем с кредитами подмосковных компаний ЖКХ. Правда, в самом банке заявляли, что ничего необычного в тех кредитах не было – банк исторически работал с разными регионами и предоставлял МУПам кредиты под гарантии местного правительства. Раскрыть убийство банкира не удалось до сих пор, равно как и завершить расследование по делу Телепнева.

Дело Демидова и Бездель, которым занималось ГУВД по Московской области, тоже повисло в воздухе. Впрочем, это неудивительно.

Продолжение следует …

Скачать книгу целиком (.pdf)